От составителя

Методико-библиографические материалы выпущены к 60-летию со дня рождения Луганского писателя, председателя Луганской областной организации НСПУ Андрея Ефимовича Медведенко.

В данных материалах с возможной полнотой отражены произведения А.Е.Медведенко и литература о нем и его творчестве, имеющиеся в фондах областной библиотеки.

Основными источниками составления методико-библиографических материалов послужили базы данных и каталоги Областной универсальной научной библиотеки имени А. М. Горького, а также Летописи журнальных и газетных статей за 2001-2009 гг.

Открывают издание литературоведческие статьи, раскрывающие творческую биографию писателя.

Затем дается библиографическая часть, которая состоит из таких разделов: Основные издания произведений А. Медведенко; Произведения А. Медведенко на страницах периодических изданий; Литература о жизни и творчестве А.Медведенко; Рецензии на произведения Андрея Медведенко; Песни на стихи А.Медведенко.

Материалы расположены в прямом хронологическом порядке.

Издание рассчитано на литературоведов, студентов, библиотечных работников, а также любителей творчества А.Е. Медведенко

«Он находит спасение в светлом
храме поэзии, который сам себе построил»

Петр Осадчук

Биографическая справка

Медведенко Андрей Ефимович родился 22 февраля 1951 года в Богородицком районе Тульской области в семье шахтера. Детство его прошло в городе Кировске, что на Луганщине. Оттуда и начался его трудовой и творческий путь. Работал на шахтах Донбасса, служил в армии.

В апреле 1977 года в издательстве «Донбасс» был напечатан первый сборник стихотворений поэта «Уголь и вишни». В том же году Медведенко был принят в Союз писателей СССР. В 1982 году закончил Литературный институт им. М.Горького.

Андрей Ефимович Медведенко более десяти лет руководил областным литературным объединением им. В.М.Сосюри. С 1991 года – президент областной молодежной литстудии при областной библиотеке для юношества. С 1996 года – директор областного издательства «Світлиця».

В настоящее время является председателем Луганской областной организации Национального Союза писателей Украины. Заслуженный работник культуры Украины.

Автор более тридцати книг поэзии и прозы. Стихи А.Медведенко неоднократно звучали по Всесоюзному радио, публиковались в Москве, Киеве, Донецке, переводились на болгарский, украинский, грузинский, азербайджанский, якутский языки.

В его книгах будто соревнуются между собой радость и печаль, рациональная мысль и раскованное чувство, а побеждает поэзия, насыщенная любовью к жизни и верой в день грядущий.

ПРОНЗИТЕЛЬНЫЙ ЛИРИК

Леонид Стрельник
Лауреат Луганских областных литературных
премий имени Т. Шевченко, В. Сосюры,
Б. Горбатова, М. Чернявского.
с. Орехово Попаснянского р-на Луганской обл.

Наши десятилетия сменяются новыми временами. Другие поколения придут нам на смену. И они, очень верю в это, непременно захотят узнать, как жили мы, что нас волновало, что мы любили и за что страдали. Честные ответы на эти нелегкие вопросы они найдут и в художественных книгах моих современников, в частности таких ярчайших их представителей, каковым, по моему глубокому убеждению, является и Андрей Медведенко - поэт, чье неординарное творчество будоражит сердца и юных, и убеленных сединой читателей.

Звезда нашего пронзительного лирика вспыхнула на отечественном литературном небосводе неожиданно и мощно. Вспоминаю, как мы, начинающие стихотворцы, совсем еще молодые и бесшабашные, шумной ватагой приехали из Луганска и его околиц на смотрины к киевским мэтрам. Запоем читали свои корявые опусы, жадно и нетерпеливо ожидая похвалы из уст прославленных мастеров слова. Андрей Медведенко своей первой книжицей «Уголь и вишни» покорил Киев мгновенно и властно. От нее был в восторге всеми уважаемый Лауреат Национальной премии им. Т. Шевченко, считающийся лучшим русскоязычным поэтом Украины Леонид Вышеславский, он сказал, что Андрея, при условии неустанного самосовершенствования, ждет большое будущее на писательской стезе. Еще бы! Стихи юного донбассовского поэта брали за живое неподдельной искренностью, незапятнанной свежестью чувств и огромной любовью к жизни. Чего греха таить, мы все исподволь завидовали нашему коллеге по перу — одни светло и радостно, мечтая создать тоже что-то стоящее; другие же небывалый взлет Андрея восприняли как оскорбление собственной гордыни и в душе затаили на него жгучую ненависть, впоследствии обернувшуюся для Медведенко жестокими душевными страданиями, которые, в свою очередь, активизировали интереснейшие, на мой взгляд, наблюдения и выводы автора. Благо, что в его судьбе была и остается надежнейшей поддержкой мать, чьи вещие слова поэт помнит всегда и всюду: «Ах, сынок, если вздумаешь мстить ты, мсти, пожалуйста, только добром!» (Здесь и далее цитирую строки из сборников Андрея, которые вышли за последние пять лет, а именно: «Ближе к сердцу», «Тропинки торжество», «Радуга среди зимы», «Стыдливая совесть», «Радость про запас» и «Пространство любви».)

Не буду останавливаться на раннем творчестве поэта - о том периоде достаточно обстоятельно сказали в свое время и уже упомянутый здесь Леонид Вышеславский, и Абрам Кацнельсон, и Никита Чернявский, и преподаватели Литинститута, где учился Андрей и где общался (небесполезно для своего кругозора) с такими выдающимися, всемирно известными людьми, как Расул Гамзатов, Егор Исаев, Евгений Долматовский, Роберт Рождественский... И то общение благотворно сказалось на творчестве моего земляка. Надо заметить, что Москва принимала Андрея так же тепло и восторженно, как некогда знаменитого шахтерского поэта Николая Анциферова. И в этом я вижу замечательную закономерность, а не случайность.

Не могу не сказать и о творческом отчете литераторов Луганщины в Москве, участником которого был и я. И там много лестных слов адресовалось Андрею Медведенко, что опять же подтверждает мое мнение о том, что он поэт по-настоящему одаренный, наделенный талантом от Бога. Причем, талант этот постоянно находится в движении, а значит, в неустанном развитии и совершенствовании. С одной стороны, Андрей впитал в себя лучшие традиции литературной классики Блока, Есенина, Фета, Бунина, Твардовского; с другой, он идет своей еще никем не проторенной дорогой. И поэтому его голос не спутаешь ни с каким другим.

То, что Андрей Медведенко давно признан в Украине как оригинальный певец любви, истина, известная подавляющему большинству почитателей изящной словесности. Мне приходилось не раз вместе с ним выступать перед молодежью и в учебных заведениях, и на различных предприятиях, и Андрей, виртуозно владея превосходной декларацией, буквально завораживал и потрясал публику своей интимной лирикой. А все потому, что ни одной строчкой он не унизил Любовь, говорил и говорил о ней вдохновенно и целомудренно. Так что каждая девушка, даже внешне некрасивая, вдруг на глазах преображается, ощущая себя центром Вселенной, становясь и привлекательнее, и просветленнее, и просто счастливее. Вероятно, здесь и кроется секрет обаятельной популярности Андрея как певца кристально чистых взаимоотношений любящих сердец.

Но я открыл в Медведенко и иные, не менее замечательные грани таланта. С годами на смену юношеской разухабистости пришла та житейская мудрость, которая делает стихи поистине знаменательным событием действительности, Андрей одолел довольно большую и трудную школу жизни и как шахтер, и как человек, кому небезразличны судьбы людские. В отличие от некоторых литераторов, он никогда не изменял своим нравственным принципам в угоду патриотической конъюнктуре; не старался своим «я» кого-то затмить или поставить в неловкое положение; не торопился присваивать право говорить от имени аморфного «мы», то есть народа, потому что народ - понятие многоликое, крайне сложное, не поддающееся бравурному шапкозакидательству или притворному заискиванию: этот путь скользкий и ведет в никуда. Так на какие же ориентиры держать равнение? Где та золотая середина, от которой начинается тревожный отсчет истины? Не каждый творческий человек находит ее, терзаясь в сомнениях; иногда, если позволяет ему гражданское мужество, признает громадные временные пространства собственного сочинительства истраченными попусту, по мелочам. Что может быть трагичнее этого для одаренной личности? Андрей Медведенко, к его и нашему счастью, нашел себя в поэзии, неповторимой, с ненавязчивым почерком, овеянным задушевной мелодией родного слова.

Так с чего же начинается любая серьезная литература? С естественного дара удивляться и удивлять других открытиями в области душевной красоты, с увлекательного всестороннего исследования потаенных лабиринтов человеческого характера. И этим Андрей Медведенко щедро наделен природой... Если кто-то сравнивает цветущий сад с белым авиалайнером, рвущимся в небо, я говорю - это плохо, потому что антипоэтично сравнивать живое с неживым, то есть сознательно умервщлять образ, хотя внешне это и выглядит довольно эффектно; если кто-то пишет, что восходящее солнце курчаво, как Пушкин, - это здорово, и мне обидно, что подобное сочинил не я. У Андрея, как я ни старался, но проколов, подобных суррогату цветущего сада и авиалайнера, не обнаружил. Чутье его не подводит, и из-под пера появляются просто-таки ошеломляющие тропы. Подчас они под стать гениальной кисти Гогена: «запах восторга неосознанно манит к тебе», «и ночь посветлеет сразу от наших с тобой сердец», «крыльев божественных взмахи вышила звездами ночь», «осин терпеливее ветки», «роса на улыбке пахнет соком зари», «белеет мергель на холме, словно пасущиеся куры»... Не думаю, у этих образов, произвольно взятых мной из разных контекстов, потускнеет прелесть эстетического очарования: они и сами по себе хороши, и свидетельствуют о беспощадной взыскательности их создателя.

Иногда пишущий человек сталкивается с интересным явлением: чувство есть, а вот соответствующих слов, чтоб его выразить, в родном языке еще не существует. И тогда прозаики в поисках выхода тратят уйму предложений, чтобы рельефнее, за текстом, преподнести это новое чувство. Поэты находят более короткие пути - метафоры. Не обходит сия чаша и Андрея Медведенко, а в результате рождается нечто необычное. Понимаемое душой, но необъяснимое пока что словами, как это видится мне в некоторых образах, приведенных выше.

Вообще-то по глубинной сути своей Андрей сугубо земной человек, преисполненный сострадания к простым людям, ненавидящий подлость в любом ее проявлении. Часто-густо всего лишь одним штрихом поэт может поведать о многом, тем паче, что неуютная жизнь наша преподносит на каждом шагу вопиющие парадоксы. Поэт замечает все: «и как строят лукавцы Храмы, будто Господу взятку дают», и как ветеран «упал на пол в бреду. В шинельке старой, фронтовой примерз медалями ко льду», и как «мироточили иконы - кровоточить стали вдруг», и как «гордится мародерством «демократ», отняв у мертвых доблесть, честь и славу», и то, как из шахты «выдают на верх не только уголь, но и павших за него ребят», и как «в мусорнике, возле иномарок, вместе с псами роются бомжи», и многое, многое другое, что и есть наша действительность. Философское ее осмысление и составляет канаву почти всех стихов Андрея Медведенко. Он, в отличие от некоторых из пишущей братии, не затерялся «средь будней яростного мрака», потому, что в них выбрал место не праздного созерцателя мельтешащих реалий, а борца. Пусть это на первый взгляд звучит высокопарно, однако тот, кто ежедневно сталкивается с несправедливостью, согласится со мной безукоризненно. Да, поэт не дает нам повода расслабиться ни на минуту, словно бы призывает думать и думать, сопоставлять, делать самостоятельно широкомасшабные выводы там, где, бывает, проблема затронута вроде бы вскользь. Например, Андрей пишет, что «маму кормит огород», а я это клише накладываю на всю страну и говорю: если бы у большинства из нас не было этих жалких лоскутов земли, то за время бездарного правления всех без исключения президентов Украины вымер бы весь народ, кроме, конечно, шустрых олигархов, превративших наши беды в золотые слитки. Но это, простите, уже из арсенала презренной прозы.

Отдельные строки Андрея Медведенко настолько блестяще отточены, что звучат афористично: «Любовь обмануть невозможно, а можно лишь только предать», «Рук гончара не слушается глина, когда душа холодная, как медь», «Берег Вечности увидеть лишь влюбленному дано», «Ничего, что в кровь лицо разбито, только бы душа была цела!», «Что возвышало и манило, то вызывает горький смех», «Ведь отупевшую от горя любой сумеет обмануть», «С возрастом глубже болят раны от ангельских крыльев», «Ведь без моей поддержки даже огню - хана!» и т.д.
Каждое произведение Андрея Медведенко по своей психологической насыщенности сюжетно. Даже миниатюра:

Отец мой странным человеком был.
Пришел с войны, весь — раны огневые.
Награды боевые не хранил,
а только - трудовые.

За недосказанностью - трагедия целого народа. Помните у Исаковского: «Хмелел солдат, слеза катилась, слеза несбывшихся надежд, и на груди его светилась Медаль за город Будапешт». Так вот, в этих скупых словах и Михаила Исаковского, и нашего соотечественника Андрея Медведенко о войне как о всечеловеческом горе сказано больше и сильнее, чем в тысяче агиток, клеймящих проклятием захватчиков и воздающих почести освободителям.

Превосходны у Медведенко стихи, посвященные старшим товарищам - писателям, ушедшим за жизненные горизонты, - Николаю Погромскому, Анатолию Романченко, Иосифу Курлату. Все самые мельчайшие детали здесь тщательно выверены и так искусно подогнаны друг к другу, что тщетно искать между ними щелей, а это говорит о том, что таким одухотворенным памятникам не страшна коррозия лет...

С Андреем Медведенко я вижусь довольно часто. Наблюдаю его поведение в разных ситуациях и должен отметить, что каков он в поэзии, таков и в повседневности,- случай достаточно уникальный. Он откровенно радуется удачной строке пишущего человека, воспринимает чужое горе близко к сердцу, никогда не кичится своей известностью, потому что великолепно осознает: все в подлунном мире скоротечно, и окончательную оценку твоему творчеству поставят не статьи, подобные этой, а время.
Ноябрь 2008 года

НАЧАЛО СДЕЛАНО

Леонид Вышеславский,
лауреат Национальной премии им.Т.Шевченко,
лауреат премии им. П. Тычины
«Чувство семьи единой»
г.Киев

Любой жизненный материал становится явлением искусства лишь в том случае, когда он преломлен через человеческую личность. Это относится и к так называемой «производственной теме», о которой мы сегодня много говорим и пишем. Она не существует вне определенной человеческой судьбы и поэтому всегда конкретна.

Автор этих стихов по профессии горняк. Он работает в проходческой бригаде, живет в шахтерском поселке. Для него шахтерская тема — это его жизнь. Он показывает ее изнутри, потому что она составляет мир его дум и переживаний. И если поэзия — это, по определению Гете, «дневник душевного состояния», то поэзия Андрея Медведенко—выражение душевного состояния человека, находящегося на передовой линии «подземного фронта». Сила его поэзии не в том, что он описывает те или иные производственные процессы, а в том особом мировосприятии, которое вбирает в себя и воспоминания о трудовом детстве, и упоение природой родного края, и восхищение мужеством товарищей по работе, и чувство родства со всеми своими соотечественниками, добывающими материальные ценности, и чувство нежной любви к матери и любимой девушке. Короче говоря, творчество Андрея Медведенко охватывает обширный круг его жизненных представлений, где производственной стороне отводится большое место, но не большее, чем она занимает в самой жизни.

Перед нами настоящий шахтерский поэт не потому, что он пишет о шахте, а потому, что так писать о шахтерском труде и быте может только человек, знающий, глубоко видящий и чувствующий горняцкую жизнь буквально с детских лет. Только такой поэт может сказать о бывшем шахтном дворе, где теперь видны цеха, что — «Все правильно. И все-таки чуть-чуть грустит наш старый террикон, как будто он сына проводил в далекий путь». Только такой поэт может так сказать о лунном свете, о луне, озаряющей в летние ночи донецкие степи:

Она и в штреках грудь взбодрит ребятам.
Не оттого ль так жадно пьет взахлеб
Ее сегодня шахтный вентилятор?

Да, беря в руки эту небольшую книжку, мы открываем для себя нового, настоящего, самобытного поэта. Его творческий путь едва начался. Впереди — большой трудовой день, много труднопроходимых пластов, над которыми надо будет потрудиться по-шахтерски, но, как говорится, лиха беда начало. А начало сделано. И об успешности дебюта говорит зримость образной системы молодого поэта. Он умеет показать нам, как на спине у шахтера-фронтовика «шрам на солнце финкою блеснул», как березовые гвозди сапожника бывают «железа железней», как человек, у которого легкого нет, «знает простому дыханию цену», как на заборе кот «солнцем рыжел неподвижно», да и само название книги — «Уголь и вишни» — подчеркивает зоркость и свежесть поэтического зрения.

В этой первой книге поэта есть то, о чем мы не всегда говорим, а для Флобера, например, являлось целью искусства, а именно — красота. Нет нужды приводить примеры, — ими полна книга. Стихи поэта-шахтера красивы своим содержанием и той поэтической формой, в которой оно выражено. Это — красота духовного мира человека, умеющего восхищаться истинной красотой жизни.

Из той же стали выковал кузнец
Те крылья, что положены поэту.

КРАСА ЖИТТЯ І ВЕЛИЧ ПРАЦІ

Роздуми над першою книгою Андрія Медведенка

І.Низовий, письменник
лауреат премії ім. Б. Горбатова,
премії ім. Братів Лепких та
премії ім. Олекси Гірника.

Майже всі вірші, які склали збірку "Уголь и вишни", свого часу публікувалися в "Молодогвардійці". Можливо, читачі газети ще пам'ятають чудовий автобіографічний вірш Андрія Медведенкз. "Красная рубашка", однак я не можу втриматися від того, щоб не процитувати кілька рядків з цього твору.

Тогда еще
Ходил я в первнй класс,
Всегда пальтишко
Было нараспашку.
Строгал мечи из дерева.
А раз
Купила мать мне
Красную рубашку...
Ліричний герой вірша, щасливий носій червоної сорочки

Но твердо знал я:
Выстою в огне,
Не оробею
И не дам промашку...
Купила мать мне
Красную рубашку —
Рубашка зта
До сих пор
На мне.

Сам шахтар, Андрій Медведенко щедро віддає свій поетичний талант "бійцям підземного фронту", возвеличує їхню працю, їхній побут, їхні вчинки, діла буденні й небуденні. Вибій, що змальовує поет, не просто гаряче робоче місце, не просто важка ділянка вугільного виробництва, де щодень в мускульних зусиллях здійснюються трудові подвиги. Вибій — це своєрідний шмат і великого й різноманітного світу, де володарює не тільки фізична але й поезія людських почуттів, переживань, думок. Як багато сказано такими словами:

Пахнет лесом в забое,
Простым нашим хлебом,
Пахнет потом здоровым
Натруженных тел!

Це рядки з вірша, який відкриває книжку. Дивна річ: у цьому творі йдеться не про виробничий процес, в ньому розкриваються особливості шахтарського побуту (короткий перепочинок у вибої, обід гірників), однак і в цій тимчасовій тиші відчувається неслабіюча напруга праці: "двоє аммонит не спеша загоняют в шпуры...", "глухо где-то грохнулся угля косяк в рештаки...", "в балку врезалось каменным облаком небо, шорох где-то над ухом стрижонком взлетел..." Словом, у вірші повно дії, життя в ньому б'ється через край. Такі ж, наповнені дією і життям, інші твори шахтарської тематики: "Луна в забое", "Лоскут спецовки, выгоревший весь... "Над шахтерскою улочкой дымка плыла...", "В раздевалке", "Стихи о выборке породы", "Рельсы к солнцу". В них теж мало виробничих деталей, але процес виробництва вчувається чітко і бачиться зримо, до того ж він оживлений людьми. В цьому своєрідність таланту поета-гірника.

Однак було б помилковим вважати Андрія Медведенка "чисто шахтарським і тільки шахтарським поетом", літописцем шахтарського побуту. Йому добре вдаються вірші зовсім далекі від шахтарської теми — вірші пейзажного плану, твори, в яких відчувається відгомін минулої війни ("Я, родившийся после войны, так безжалостно ранен ею...", "О как знает простому дыханию цену человек, у которого легкого нет!"), ліричні портрети батька і матері ("Стирает мать, пьет хлебньш квас из кружки. Жужжит пчела у самого лица. И падают на землю горкой стружки пахучие, как и слова отца"), роздуми про нетлінність усього сущого ("...яблоком ребенка кормит мать. Духмяным, сочным, в капельках рассвета, большим и краснобоким, как планета"). Цікавий, між іншим, останній образ: яблуко, звичайне, червонобоке від променів ранкового сонця, розміром і кольором дорівнюється цілій планеті. Образ цей можна назвати глобальним, метафору — класичною. Такою ж глобальністю відзначаються й деякі інші образи Андрія Медведенка:

Еще вчера
Держал в руке я
Семя —
Меня с тобой
Связующую нить, —
А вот сегодня, Статная, живая, —
Высокая,
Как День Победы в мае,
Мечтаешь ты сама
Плодоносить...

Ты, мое сердце,
Не щади меня:
Будь на высотке той,
Где насмерть бьются
Добро и Зло,
Где славен Жизни
Взлет.
А если и придется
Захлебнуться,
То захлебнись,
Как зтот пулемет!

У віршах Андрія Медведенка зовсім неважко підшукувати рядки : цілі строфи для цитування в рецензії чи статті — вірші наповнені ними як лугова криниця — чистою водою.

Перша книжка молодого поета хороша перш за все завдяки незаперечному таланту самого автора, але чимала заслуга в цьому й тих людей, які допомагали Андрію Медведенку укладати рукопис, редагувати його. Вони зробили це з почуттям високої відповідальності перед літературою, перед читачем, відкинувши все зайве, малопоетичне, відшліфувавши кожне слово, рядок, строфу, вірш, визначивши загальне обличчя книжки, її кінцевий внутрішній обрис. Андрій ще молодий, молодий по-справжньому і життєвим досвідом, і літами, і досвідом та стажем літературним. Йому ще вчитися й рости, шукати і знаходити, боротися й перемагати. Сьогодні ж він вийшов на широкий життєвий і творчий шлях, який веде до далекого обрію зрілості — людської і мистецької.

1977р.

КРОВНА ТЕМА — ШАХТАРСЬКА

І.Низовий, письменник
лауреат премії ім. Б. Горбатова,
премії ім. Братів Лепких та
премії ім. Олекси Гірника.

В Спілці письменників України, в кабінеті молодого автора, обговарювалась творчість найбільш обдарованих початківців — членів Ворошиловградського обласного літоб'єднання імені В.М.Сосюри. Серед інших звітував кіровський шахтар Андрій Медведенко, знайомлячи київських майстрів пера з рукописом своєї майбутньої книжки, що з доброго благословення поетів-наставників Йосипа Курлата й Леоніда Вишеславського мала от-от вийти у світ у видавництві "Донбас". Схвильовані ще не зміцнілим, але явно самостійним і самобутнім голосом початківця учасники обговорення поділили думку Л. Вишеславського: так, справді над шахтарськім краєм сходить нова поетична зірка — яскрава і надійна.

Після обговорення щасливо збуджений Андрій підійшов до мене (я тоді очолював групу молодих літераторів у поїздці до Київа) й попросив: "Проведи мене у видавництво "Молодь" — маю при собі новий рукопис, хочу лишити на всяк випадок..." Я погодився, і ось ми у видавництві, в завідуючого редакцією поезії. Той, заінтригований юністю поета-шахтаря, його біографією, тут же розгорнув рукопис, заглибився в чтиво. Потім зацікавлено поглянув на Андрія, немовби погоджуючи свої думки із зовнішністю юнака, зовсім упевнено й категорично пообіцяв: "Будемо видавати!"

Ось і вся історія. Думаю, що вона тут не зайва, оскільки після неї, як її логічне продовження, я поведу розмову про нову, добре видану книжку наймолодшого за віком члена Ворошиловградської письменницької організації, студента четвертого курсу Літературного інституту імені М.Горького Андрія Медведенка. Скажу відразу, що вона якісно відрізняється від першої збірки — "Уголь и вишни" — і є значним кроком автора в творчому поступі. Зберігаючи вірність кровній шахтарській темі, Андрій значно поглиблює свій "ліричний вибій", вдосконалює техніку віршування, збагачує своє слово образним забарвленням, розсуває тематичні обрії. Хоча й раніше він дивився на предмет зображуваного не збоку, як це ведеться у невтаємничених авторів, однак у даній книжці його погляди ще тісніше зцементовуються : філософськими узагальненнями, зливаються в монолітне ціле — в справжню зрілу поезію. Показовим щодо цього є вірш про молодих

И это просто вроде
шутить,
смеяться всласть.
...Идут ребята —
разные все ростом,
но в их косяк —
не каждому попасть.
Основу книжки «Тюльпаны у терриконов» складають вірші про
Забив в горизонт
мокрых туч свинец,
вдыхая свежую синеву,
за день уставший
ветер-кузнец
кувалду-солнце
положил в траву.
Сгущаясь,
над шахтою мрак дрожит,
но гляньте —
у лесогона-хлопца
на глади бревна —
во-он!
рука лежит,
как будто на ручке
кувалды-солнца.

Хіба можна твердити, що це чисто пейзажна лірика?! Звичайно ж ні! Бо в пейзажі (а взагалі, пейзаж без людини неможливий!) є активна присутність ліричного героя, та й самого автора, його життєва позиція, відношення до праці, до навколишнього світу. Таким сплавом лірики життєвих буднів відзначаються чи не всі твори збірки. Назову найкращі, найбільш показові для творчої манери Андрія Медведенка: це перш за все «В раздевалке», «Дохнул завал...» , «Новичок», «Подносчик аммонита», «Звезды», «Взлетают самолеты в высоту...» Та й інші не перелічені тут вірші, гранично невіддільні від основних, вони стикуються з ними, доповнюють їх смисловим звучанням. Якщо Андрій пише про людину, то він бачить перед собою перш за все шахтаря; якщо ж про небесні зірки, то це зірки, що сяють з космосу в земні глибини; про степ — цей степ обов'язково наповнений картинами і звуками шахтарського труда:

Ковыль цвета стали, тоненький,
ветрами к земле прижат.
Папахами павших конников
вдали терриконы лежат.

Слів небагато, а думки вони будять заглиблені в давнину і спрямовані у прийдешнє. Тут сьогоднішній день, що не зміг би порадувати нас мирним спокоєм без історичних трагедій, тут упевненість у день завтрашній, до якого "древком поднялась дорога, взметнув, как знамя, зарю".

Поетичний хист А.Медведенка має багато позитивних сторін. Деякі я відзначив вище, а ще про одну скажу: вміння помічати святкове в буденному, в побутовому. Побут шахтарів, на відміну від трудових рекордів, відображений в нашій поезії ще дуже й дуже мало, якось мимохідь, поверхово. Андрій це в значній мірі компенсує: в багатьох його творах ми бачимо героїв підземних горизонтів в усіх проявах, в тому числі і в побуті. Дрібні, на перший погляд, речі і деталі допомагають нам глибше розкривати образи шахтарів, краще бачити їхні характери, звички, захоплення — весь багатогранний світ людини-трудівника/
1980 р.

ИЗ КНИГИ "БУХТА ТВОИХ ЛАДОНЕЙ"
КРАСКИ ЛЮБВИ

Ольга Холошенко,
член Национального
Союза писателей Украины

Новый сборник А. Медведенко называется «Бухта твоих ладоней». Главный его герой — любовь. Очарование стихов поэта настолько велико, а талант его так неоспорим и ярок, что взволнованно следишь за перепадами и переливами чувств героя или героини, вникаешь в их психологию, динамику настроения, переживания.

В наше время, когда у девушек в мини-юбках «ноги до сердец обнажены», женщина утратила ореол тайны, загадочности. Перестала она быть и предметом рыцарского поклонения. Но Андрей Медведенко старомоден в своих стихах в лучшем смысле этого слова. В отношении к своей любимой он мечтатель и романтик, не стыдится трепетного восхищения нею, не скрывает страстной увлеченности, пылкого обожания, стремления не к сиюминутному, преходящему счастью с возлюбленной, а к духовной и телесной близости.

Автор — тонкий знаток психологии любви, он обожествляет любимую: «Увидел. Застыл. Любуюсь. Как будто сошла с иконы». Миг близости с избранницей сердца — это обретение покоя, надежной защищенности от проблем и неурядиц бытия.

Его строки обращены не к мифической незнакомке, а к той, которая именно сейчас, в этот миг вчитывается в лирическую исповедь автора. Природа обретает более яркие краски с появлением любимой, и за эту обостренность восприятия поэт готов «судьбу благодарить», обожествлять женщину, которая ему видится «такой пресветлой и пречистой». Любви поэта не чужды буйства плотских страстей: «Я готов целовать тебя всю сразу, но у меня всего только пара губ...»

Очень трогает обращение к жене Нине: «Пусть безденежно, зябко и мглисто, только как бы ни злился борей, чем угрюмей срываются листья, тем дороже ты мне и родней». Счастлива же та жена и мать, которую с одинаковой силой любят и в дни до-статка и благополучия, и в тягостное время нужды, неустроенности, страха перед будущим!

Но, пожалуй, ни в одном из произведений поэта тема любви не нашла выражения в такой своеобразной, оригинальной форме, как в поэме «Мария Магдалина». Мария Магдалина была первой, кому Иисус Христос явился после своего воскресения, В своей поэме автор не только воспользовался текстами Евангелия, но и правом на вымысел. Явлению Христа Магдалине предшествует страстная мольба женщины, обращенная к обожаемому Учителю. В ней простая, необразованная иудейка, бывшая блудница, поднялась до чувства необыкновенной высоты и силы. «Христе! Услышь! Я к каждой твоей ранке устами припаду и выпью смерть...» И Христос внял мольбам Марии — явился.

Надо сказать, что в наши дни использование сюжетов из Библии становится модой. Я ни в коем случае не утверждаю, что поэма Медведенко такая дань этой моде. Это в основе своей искренняя и талантливая вещь. Да, «Бухта твоих ладоней»— книга о любви!

ИЗ КНИГИ "ТОРОПИСЬ БЫТЬ СО МНОЙ"
СВОЯ ТЕМА

Егор Исаев,
поэт, лауреат Ленинской премии СССР, Герой Социалистического труда
г. Москва

У Андрея Медведенко своя тема, не литературно нарочитая, не просто случайная, а собственная. Он родился в Подмосковном шахтерском городке, а с горняцким Донбассом, связан его трудовой жизни опыт. Проходчики подземных угольных пластов стали героями его стихов. Это люди труда рискованного, и предельно страшного, всю рабочую смену над ними «в балку давит порода, как черное небо», они с открытой душой умеют радоваться голубому небу, солнечному простору. От этого горняцкого ощущения у Андрея Медведенко особенная чуткость к дыханию поля и сада, к яркой белизне облаков, плывущих над терриконами. За грубоватой внешностью шахтеров поэт угадывает щедрую радость души. С лукавинкой подмечает подробности шахтерского быта. Но всего дороже ему в характерах любимых героев - не показное, «негромкое» чувство рабочего достоинства людей мужественного труда. Душевное прикосновение к их делам и думам и открывает поэту благодатный источник лирического вдохновен

ИЗ КНИГИ "ПРОТАЛИНКА СРЕДИ СНЕГА"
СЛОВО ВИСОКОЇ НАПРУГИ

І.Савич,
Член Національної спілки
письменників України
м.Старобільск

Це було - ох і давно! — понад тридцять років тому. Після письменницьких зборів ми разом з юним літстудійцем Андрієм Медведенко ішли до автовокзалу. По дорозі Андрійко прочитав мені кілька своїх поезій. В них билася жива думка, зігріта поетичним теплом. Мислення образне, поетичні тропи конкретні, зримі. І я подумав: цей невисокий хлопець зможе досягти висот справжньої поезії. Намагаючись уникати менторського тону, я порадив юнакові завжди вчитися, працювати наполегливо й уперто.

Звісна річ, Медведенко, як людина серйозна, знав це й без мене і, видавши одну невеличку збірочку віршів, став членом спілки письменників СРСР і студентом літературного інституту їм. М.Горького у Москві. Там під час творчого звіту письменників Луганщини Андрій скромно розповідав мені про свої успіхи в навчанні. На своє задоволення я відчув, що в молодого поета нема схильності до інститутської богем-щини з чаркою, а є прагнення глибоко пірнати у величезну ріку Прекрасного — тобто у світ літератури, як науки. І він був у числі найстаранніших, найздібніших молодих літераторів, своїх однокашників в престижному інституті. Тож і не дивно, що, повернувшись з Москви у Луганськ, Андрій Медведенко понад десять років очолював Луганське обласне літературне об'єднання ім. Володимира Сосюри.

Від книжки до книжки поет зростав не поспішливо, але впевнено й тужаво, як жолудь. І в 1995 році Андрій Юхимович надіслав мені досить об'ємну книжку поезій «Бухта твоих ладоней». Висока професійність, емоційність, щедра образність дали мені підставу згадати тичининський рядок: «Я дійшов свого зросту і сили». Що це так, у великій мірі посвідчила наступна книжка «Расщепление века», яка вийшла в 1997 році. За жанром це — фарс. Поетові довелось перевтілюватись в таких персонажів, як простий робітник, рафінований інтелігент, зухвалий молодик, спекулянт, затятий націоналіст, перевтомлений ветеран, мандрівний співак, обідраний бомж і навіть фарбована повія... Сила діалогів і монологів, мова кожного персонажу яскраво індивідуалізована. Болісні проблеми сьогодення оголені, загострені. Явний успіх Андрія Юхимовича.

А наприкінці минулого року поет надіслав мені нову свою поетичну збірку «Проталинка среди снега». Скромно видану, я кілька днів не наважувався її читати — боявся: а раптом книжка не на рівні двох попередніх, чого мені дуже не хотілося. Та мої побоювання були даремні. «Проталинка...» — збірка високої художньої напруги. Тематика її поліфонічна, та мене найбільше вразили вірші про наше складне сьогодення. Поет зримо малює тривожні ознаки сучасного міста. Ось сміттєва гора, обліплена, немов мурашками, голодною дітворою... А ось:

В кроссовках сморчок снисходительно зыркнул
а нищего деда в сторонке от масс
й бросил монету ему в бескозырку,
в которой ходил он в атаку не раз.
Черный чугунный забор,
сквер по осеннему хмур и мглист.
В нем забастовщик-шахтер,
словно сорвавшийся с ветки лист.

Що й казати, от таких картин сьогодення поету сумно, до одчайливого крику, грізних інвектив в «Проталинке...» нема. Поет вірить, що сонце бризне йому золотаво-срібні жмені променів, бо «...Не напрасно я иду по жизни с карманами пустыми, как Христос».

Збірку поет не розподіляв на окремі розділи, що часом у наших поетичних виданнях нагадують ботанічні гербарії: волошки, ромашки, дзвоники тощо — все окремо. У Медведенка пейзажні, скажімо, вірші чергуються з медитаціями, вірші про дружбу — з віршами про кохання, тощо. Головне ж в тому, що в тематичному різноцвітті поет

Если жизнь разбилась вдруг на части,
то не Бога, а себя вини.
Он ведь создал всех людей для счастья.
И добыть должны его они,

***

От любви к любви не убежишь,
от хорошого уходят лишь к плохому,

***

И, чем больше ты денег отмоешь,
тем сильнее себя очернишь.

***

Все ценное - всегда от сердца,
его не побеждает тьма.

Медведенкові виражальні засоби (тропи) не вишукані, але дуже влучні, зримі, цікаві. Горобці у нього схожі на «прищепки на тонкой веревке». «Вдоль тропы одуванчики светят». «Словно из пеленок, пробился к свету листик тополька». «Грудь петуха — как галстук на рубахе». А ось чудовий метафоричний вираз: «На теле острей ощущаю клыки не собак, а людей».

Що ж сказати в підсумкові? У збірці є вірш, присвячений видатному українському поетові, що пише російською мовою, — Леонідові Вишеславському. Я дружу з ним ще з довоєнних університетських років. Листуємося й досі. Так от я знаю, що теж він високо цінує поетичну творчість Андрія Медведенка і вважає його талановитим українським поетом, що теж пише російською мовою. Я цілком згоден з цим і зичу Андрієві нових творчих удач.

СМЕХ СКВОЗЬ СЛЕЗЫ

Феликс Горелик,
литературовед
г. Бохум, Германия

Горбачевская перестройка напоминала игру волн во время прилива. Какие заманчивые слова: «гласность», «демократия», «рынок»! Но прилив сменился отливом — волны пышных фраз схлынули, и обнаружилось уродливое дно — наша повседневность. Пришло время горького похмелья и раздумий: что мы приобрели, что мы потеряли? В сатирической поэме-фарсе «Расщепление века. Фарс времен перестройки и перехода к «светлому» будущему» известный луганский поэт Андрей Медведенко в остросатирической форме отражает трагикомедию эпохи. Фарс перестройки сменяется фарсом «переходного периода». С болью в сердце, смеясь сквозь слезы, посредством ряда моментальных фотографий поэт показал трагические лики нашего смутного времени.

В первой части в образах трамвайной толкучки дышит, кричит, ругается «перестройка». На трамвайной площадке спорят друг с другом, бросают реплики рабочие, торговка, блатной, «афганец», студент, старичок, военный, проходимец, финансист, поп, националист, кооператор, деваха, комсомольский аппаратчик, рекламирующий видеотеку. В шумном многоголосии проступает картина разложения. Автор, наблюдающий эту толкучку со стороны, говорит с тревогой за будущее страны:

Вползает в мои воспаленные уши
то ругань, то вязкий елейный мед.
падучая митингов подло трясет.

Вторая часть «Фарса» посвящена нынешнему «разгулу демократии». Наши дни «переходной эпохи» представлены рынком. И здесь все смешалось: парень из музучили-ща, подрабатывающий игрой на баяне, гимназистки, желающие торговать собой, мужик

Если б кто об этом
смог подумать встарь -
челюсть отвалилась бы у «предка».
Что ни комсомольский секретарь —
то уже коммерческий директор!

Хочется вновь и вновь цитировать короткие, бьющие, как молнии, строки: «Краснодонцы!.. Что сталось, дорогие мои? То враги измывались, а сегодня — свои!». Или: «Кто ты, правящий класс? Побежденные судят победителей, нас!».

По силе сатирического выражения автор напоминает В.Маяковского. Его горький смех — это крик боли за народ, который «упрямо лезет в тьму». И все же А.Медведенко не впадает в отчаяние — он заканчивает свой «Фарс» словами: «Веруй в братство людей, как в мечту, прорастая делами в надежду, и тогда никогда не сметут нас с Великой дороги невежды».

В этой же книге помещена также поэма «Ветер в пустой бутылке» Это уже иной жанр. В трагедии женщины — жены алкоголика — выражен протест против бесшабашного пьянства, губящего жизнь миллионов семей.

Андрей Медведенко — автор более десяти сборников стихов и книги рассказов «Горестная мимоза», которые публиковались в Киеве, Донецке, Луганске. «Расщепление века» (издательство «Светлица») раскрывает новые грани его таланта.

ЧТОБ ВЕЧНО СЧАСТЬЕ УЛЫБАЛОСЬ

Феликс Горелик,
литературовед,
г. Бохум, Германия

Андрей Медведенко опубликовал десять сборников стихов. Ныне вышел в свет сборник его рассказов «Горестная мимоза». Со страниц новой книги вместе с героями видится и сам автор — человек большой души, с болью вглядывающийся в лица людей, мечтающий о добре, ненавидящий зло. В наше смутное время, когда каждый сознательно или бессознательно становится на ту или иную сторону баррикад, Андрей Медведенко сделал свой выбор.

Первый рассказ «Необузданный рейс» в образах людей, набившихся в трамвайный вагон, символизирует всю Украину. В толпе явно наметились две противоположности. С одной стороны со своей подругой — бизнесмен, открывший кофейню. С другой — обнищавшие старики, безработные, студентка. В перебранке, острых репликах рассерженных давкой людей — сама правда нашей трагической жизни. Бизнесмен хвастает перед другом своими доходами. У старушки другие мысли: «...Навешали нам лапшу на уши»: Станем свободными, заживем, как во Франции. У нас все есть! Освободились и без штанов остались. А были все вместе, как пять пальцев — попробуй, одолей... Пришло народу освобождение, как той собаке: цепь укоротили и тарелку дальше отставили. Кто вспоминает Ленина: «Хлеба кругом нехватка, а капиталисты кричат: «Мы вас накормим!» Люди добрые, когда это было, чтобы капиталист работягу кормил? Один Ленин додул, кто кого кормит, и прекратил это дело. Иной упрекает Сталина: «Врагов народа много пооставлял, вон они и развалили страну». Тут уж не выдерживает бизнесмен: «Ну и народец! Темнота непроглядная! Надо всеми силами демократию защищать, а у него голова колбасой набита!» Символичен конец рассказа: у трамвая отказали тормоза, и он опрокинулся в бездну. Не наша ли «незалежна держава» напоминает этот трамвай без тормоза? Глубокий смысл и в рассказе «Горестная мимоза». Здесь тоже конфликт. С одной стороны, уверенная в себе, «крупная, деловитая, строгая» директор швейной фабрики Зоя Сергеевна Лузгина. С другой — работницы фабрики: Ирина — невеста Саши, погибшего в Афганистане, и его мать Ольга Ивановна. На собрании по случаю 8 марта работник военкомата вручает матери орден, которым посмертно награжден ее сын. Работницы отдают ей свои праздничные, ставшие горестными, мимозы. Ира врывается в директорский кабинет, умоляет дать машину — свезти мать Саши на кладбище, отвезти цветы. И слышит в ответ: «Нечего сентиментальничать, Ира, что тут особенного, ни у одной Тесленко погиб сын, понимаешь? На то и война». А дело в том, что ей машина самой была нужна: надо было срочно съездить в горисполком, выбить престижный участок под дачу.

Ирина, выбежав на шоссе, чтобы поймать такси, погибает под колесами грузовика. В этой немудренной истории выразилась отчетливо та короста эгоизма, бездушия, поразившая многих из нынешнего "начальства".

Автор видит и уродливое и прекрасное в людях. Страшен облик потерявшего человечность, спившегося алкоголика, поднявшего руку на собственную мать («Костогрыз»). Отвратителен главарь религиозной секты, совративший девушку («Встреча на полустанке»). Гнусен облик мясника, торговавшего салом («Хохмачи»). Майор Двурецкий посылает на смерть мужественного лейтенанта из зависти и ревности («Поцелуй на огненном рубеже»). Мелькают образы циничных подростков, темных людей. И все же в этом «Темном царстве» встречаются чистые души, способные любить. Любви очищающей, возвышающей человека посвящена большая часть рассказов. Подобно солнышку, выглянувшему из-за туч, любовь преображает жизнь. Писатель рассказывает, как в случайных встречах зарождается большое чувство.

«Чтобы вечно счастье улыбалось» — в этом названии последнего, автобиографического рассказа заключено кредо самого автора.

ФАРС, ПРЕПОДНЕСЕННЫЙ ВРЕМЕНЕМ

Геннадий Довнар,
писатель,
Член Национального союза журналистов Украины
г.Луганск

Жанр своей сатирической поэмы "Расщепление века" Андрей Медведенко определил как фарс времен перестройки и переходного периода к "светлому" будущему. Очень метко и точно. Это действительно фарс, преподнесенный нам временем, расщепившим не только лагерь стран-единомышленниц, не только самое большое в мире государство с богатейшей многовековой историей, но и человеческие умы, сердца и души, а вместе с тем и понятия Добра и Зла. Одним словом, действительно произошло расщепление века на его финише перед вступлением человечества в третье тысячелетие.

Автор — известный поэт и прозаик — не придумывает никакого замысловатого сюжета, чтобы привлечь внимание читателя. Он будто стоит в стороне (в первой части — в едущем по городу трамвае, во второй — на рыночной площади, наиболее емко отражающей муравейник жизни), чутко улавливая настроения как каждого отдельного индивида, так и всей толпы в целом — их споры, жалобы на жизнь, шутки-прибаутки.

Вот на площадке трамвая стоят и ведут нелегкий диалог двое рабочих, еще недавно составлявших самый приоритетный класс общества.

1-й: Затюкали нас дурогоны.
Считаем, что мы — короли
И пашем, а воры в законе —
Начальство — считают рубли.

***

2-й: Ослабла закона подпруга.
Двадцатый умаялся век.
Кто раньше считался хапугой —
Предприимчивый стал человек.

На очередной остановке в трамвай входят студенты, торговки, затем два бывших.

Еще более ярко расщепление всех "атомов" общества изображено во второй части поэмы, когда дикая капитализация уже втянула в свою ненасытную рыночную утробу всех беспомощно барахтающихся в круговороте жизни людей труда, молодежь, интеллигенцию, и лишь отдельные проныры почувствовали себя в этой мутной клоаке счастливчиками.
Баянист на рыночной площади наяривает:

Были песни — стали вопли.
Кто чего у нас поймет?
То ли жвачку, то ли сопли
СНГ теперь жует.

Нищий старец-калека, напившийся с горя, качается в толпе, кляня виновников пришедшей беды:

Эх вы, гады! Уродины!
Не прощу вам вины!
Я остался без Родины,
Без великой страны!

К концу поэмы авторский фарс выливается в настоящую драму, если не трагедию нашей жизни, выхода из которой не видит никто из многоликих персонажей на рыночной площади, и даже сам автор. И лишь оставляя свое место наблюдения, он знает определенно и четко, что "примкнет себя, как штык к карабину", к тому строю борцов, который непреклонно стоит за нерушимое братство людей.

И ОН ВЕРНУЛСЯ...

Геннадий Довнар,

писатель,
Член Национального союза
журналистов Украины

г. Луганск

Недавно мы отмечали 58-ю годовщину со дня освобождения Луганщины от немецко-фашистских захватчиков. И как не вспомнить ныне о тех воинах и юных героях, которые самоотверженно боролись и отдавали свои жизни за честь и свободу Луганска и всего Донбасса.

Новая книжка известного русского поэта л прозаика — нашего земляка Андрея Медведенко «Нельзя не вернуться», только что вышедшая в издательстве «Світлиця», как раз и воскрешает события тех незабываемых дней и действия героев, внесших свой весомый вклад в освобождение нашего края и отдавших жизни в борьбе с фашистами, Это — известный уже наш комсомолец-луганчанин Витя Пятеркин — бывший связной луганского партийного подполья, и боевой офицер зафронтовой разведки Лев Бреннер, действовавший в тылу у фашистов под фамилией Дубровский.

Судьбы этих двух патриотов связало общее боевое задание, которое им довелось выполнять в тылу гитлеровцев после освобождения Ворошиловграда. Бреннер-Дубровский получил задание вместе с юным разведчиком Витей Пятеркиным пересечь линию фронта, проходившую невдалеке от Ворошиловграда, разведать там силы врага, передать эти сведения через Пятеркина, а самому внедриться в один из неметких штабов, где постоянно черпать данные, необходимые для подготовки наших войск к решительному наступлению. Особенно важно было разведчику обнаружить место расположения где-то под Кадиевкой (ныне г.Стаханов) фашистской спецшколы диверсантов-предателей, постоянно засылавшихся в тылы Красной Армии.

Нужно сказать, что лейтенанту Бреннеру, в совершенстве владевшему немецким языком, уже не раз доводилось выполнять подобные задания. Судьба этого человека сложилась очень нелегко и запутанно. Лев Бреннер родился в еврейской семье Байтмана в 1920 г. в Белоруссии. Родного отца, красного командира одного из партизанских отрядов, не помнит: тот был казнен белобандитами атамана Булак-Балаховича в 1920 г. под г. Мозырь.

В 1926 г мальчик Лева вместе с матерью и отчимом Моисеем Бреннером переезжают в Москву. После окончания школы парень поступает во 2-й Московский институт иностранных языков. Как одаренного и подающего большие надежды в овладении немецким языком Льва Бреннера в 1939 г. переводят на военный факультет. А уже на восьмой день войны он в звании лейтенанта направляется на фронт в качестве переводчика оперативной группы фронта.

С этого времени, собственно, и берет начало героическая биография молодого лейтенанта. В боях под Полтавой в апреле 1942 г. он впервые попадает в окружение и оказывается в фашистском плену. Античный тип лица и фамилия Дубровский не позволили немцам распознать в нем еврея, а совершенное владение языком врага расположило к нему охрану, что и помогло Л. Бреннеру уже через три месяца бежать из плена. Перемахнув линию фронта, он возвращается к своим и становится военным переводчиком при штабе 175 стр. дивизии 28 армии. Вскоре дивизия попадает в «железное» вражеское кольцо, и Бреннер снова в плену. Владение немецким и на сей раз помогает войти в доверие к врагам, которые назначают его переводчиком при комендатуре лагеря. Некоторое время спустя он получает удостоверение переводчика Чернышковской комендатуры и военную немецкую форму.

Именно это позволяет ему уже в декабре 1942 г. опять перейти линию фронта и явиться в штаб советской дивизии, стоящей на подступах к Ростову. После тщательной проверки его посылают как зафронтового разведчика в тыл врага с цельно установления необходимых данных для решительного наступления на Ростов и Ворошиловград. Брен- нер-Дубровский отлично справляется с этим заданием, чем значительно облегчает взятие как Ростова, так и Ворошиловграда, освобожденных, к слову, в один день - 14 февраля 1943 года.

Однако враг по суровому приказу Гитлера должен был возвратить «ворота Донбасса и Украины» — г. Ворошиловград и во что бы то ни стало удержать Донбасс «как второй Рур». Под Ворошиловградом начались тяжелые и длительные оборонительные бои.

Вот тут-то Бреннер вместе с Витей Пятеркиным и получают от командования то нелегкое задание, о котором мы упоминали выше.

Не будем пересказывать содержание повести, только скажем, что с этих страниц начинаются особенно напряженные действия, захватывающие читателя. Здесь характеры героев-разведчиков раскрываются особенно ярко, Бреннер, как и Виктор Пятеркин, которому довелось возвращаться через линию фронта, назад в Ворошиловград, действуют умно, рискованно и отважно. Добытые ими сведения явились серьезным подспорьем для подготовки наших войск к решительному наступлению в августе 1943 года, прорыву хваленого Миус-фронта и освобождению Донбасса.

В заслугу автору повести надо поставить и то, что он не только углубил и расширил известный уже нашим землякам образ мужественного героя В. Пятеркина, но и_открыл для нас нового героя — Льва Моисеевича Бреннера, имя которого длительное время, с апреля 1942 года, значилось в числе «пропавших без вести», и лишь в 1976 г. после длительных поисков, его мать Раиса Наумовна получила официальное сообщение, которое нам хочется привести здесь полностью:

Похвально, что повесть снабжена фотографиями героев книги. Автор её, А.Медведенко, выносит сердечную благодарность людям, которые помогли ему в сборе материала: луганчанке Г.А.Подвысоцкой, в свое время писавшей очерки о юном разведчике В. Пятеркине, и москвичу, полковнику-ветерану внешней разведки Ю.И.Атькову, разыскавшему и приславшему автору военно-архивные материалы о деятельности Л.Бреннера.

Нельзя не поблагодарить и самого автора за написание такой важной и нужной для нас сегодня книги.

ДРЕВНЕЕ МИРО – НЕИССЯКАЕМО

Виктор Мустафин,
священник

Встреча с хорошей мудрой книгой для меня всегда праздник, всегда радость.

Поместный собор Русской Православной церкви, состоявшийся в 1971 году своим Деянием от 2 июня подтвердил православие богослужебных книг, бывших в употреблении до патриаршества Никона, засвидетельствовал спасительность старых русских обрядов, отверг порицательные выражения о старых обрядах и отменил клятвенные запреты 1656-1667 гг. на старые русские обряды. В новом Деянии Собор заявил, что любовию объемлет всех, свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами.

В меморандуме встречи Московского патриархата Русской Православной Церкви с представителем Древлеправославной Церкви старого обряда от 3 июня 1999 года говорится, что:

Результаты переговоров между Московским патриархом с делегацией от Древлеправославной Поморской церкви были одобрены Священным Синодом Русской Православной Церкви на заседании 19 июля 1999 года. В синодальном постановлении преследования противников церковных реформ 17 века были непросто признаны несправедливыми, но и осуждены. Следующим шагом должно быть осознанное сожаление о происходящих трагических событиях, раскаяние за пролитую кровь.

Исходя из вышеизложенного, представляются совершенно безответственными ярлыки: секта, раскол и т. п., которые навешиваются на тех, кто ревнует о возрождении древнерусских традиций в лоне нашей церкви.

Под более чем талантливым пером поэта Андрея Медведенко раскрывается эта тема в поэме "Боярыня Морозова". Она интересна своей самостоятельностью и достойно отразила одно из сложнейших явлений истории Церкви, звучит, как призыв к покаянию перед нашими несгибаемыми предками за соблазн Церкви. Они ли раскольники? Они - герои! Ведь, если бы ни "широкое народное старообрядческое движение", вряд ли возможно было бы Православие на Руси вплоть до наших дней. По словам митрополита Филарета, именно старообрядчество спасло в 18-19 веках русскую иерархию от католичества, а русскую аристократию от протестантизма.

Сегодня уже официально считается двуперстие равноспасительным троеперстию. Оно основывается на твёрдой законной почве канонов.

Концепция "Москва – З-й Рим", основанная на идее хранения чистоты Православия Московской Русью после падения Византии, была истолкована предшественниками царя Алексея Михайловича в прямом политическом смысле, а не в духовном, что и явилось исходной точкой трагедии Русской Церкви и России на протяжении будущих веков.

Неслучайно поэма "Боярыня Морозова" начинается с царя, как главного виновника раскола, пожелавшего руками Никона отцов духовных перековать на свой лад.

Задача 3 Рима в голове молодого царя Алексея Михайловича воспылала мечтой освободить православных от турок и войти в Цареград василевсом всего православия, а его другу - патриарху Никону - служить литургию в Святой Софии во главе 4-х остальных патриархов. Для этого надо было спешно согласовать все книги и обряды с греческими.

Там вера испроказилась повсюдно
прельщеньями безбожных агарян,
здесь в Русских землях паче просияла,
святых отцов ученьями...

- Пинками ведут на площадь веру, как осла!
- Святые книги жгут! Христопродавцы!
- И кукишами крестятся.
- Иконам выкалывают, изверги, глаза.

Главное зло "реформы" - раскол, который явился невозвратимой растратой духовной энергии народа, огромным несчастьем в жизни Церкви и России. Он расколол душу народа и помрачил национальное сознание. Кровь полилась рекой. "Пытки, казни следуют беспрерывным рядом,- пишет старообрядческий историк, - повсюду горели костры, сжигали сотнями, тысячами людей, резали языки, рубили головы, ломали рёбра, четвертовали - за двуперстие, за сохранение старых обрядов. Тюрьмы и подземелья были переполнены. Не щадили никого, даже детей. Всё, что могло изобрести человечество для устрашения, паники и террора - всё было пущено в ход."

За всей этой жестокостью прослеживается сценарий Ватикана, целью которого было латинизировать Московскую Русь.

О дерзость! О падение! О Русь!
Почто тебе латинских восхотелось
поступков и обычаев? Почто..., -

возмущается в письме к Морозовой Аввакум.
Никоно-Алексеевская "реформа" - это тяжкое церковное преступление. Она Одних - жажда власти, других - животный страх и человекоугодничество толкали на путь грехопадения:

Я, государь, не новой и не старой
не знаю веры. Но всегда готов

Свет никогда не сговорится с тьмой! –

Взметайся, чернь!
Народа глас - глас Божий! –

А вот боярыня Морозова, её сестра княгиня Урусова и дворянка Данилова - имущие и имевшие авторитет среди многочисленного простого народа, совсем не призывают к бунту, а только к духовному поединку. Таким красочным и могучим слогом раскрывается в поэме этот подвиг самопожертвования, где голос свыше, то есть глас Божий, возводит каждый шаг великомучениц на самую вершину победной силы духа над мракобесием.

Знаю, знаю твои дела, и что ты живёшь там,
где престол сатаны,
и что не можешь сносить развратных и лжецов,
кои называют себя святыми.
Не страшись ничего!
Что должно тебе претерпеть, ты претерпишь.
Пускай будут ломать твои кости - терпи!
Жечь огнём и морить гладом - терпи!
Не дай одолеть себя!

И Морозова следует путём Божьим. Мужественно перенося на пыточном дворе нечеловеческие муки, обращает свой страстный глас, как к своим сподвижницам, так и в день сущий:

О люди! О двуногие! Зачем
в звериное вы пали состоянье?
Зачем вам ценны более всего
Терпите, матушки! Терпите, дорогие!
Не устремляйтесь к малому, когда
Великое стучится в ваши двери!

Именно она вместе с протопопом Аввакумом и его окружением не дала духовно оскудеть истинному Православию. Их подвиг на протяжении трёх столетий давал народу силы преодолевать страшную "никонианскую" болезнь и даёт её ныне нам в новых жизненных испытаниях.

Поэма написана не на основе официальной истории, часто искажающей факты, а на фактах истории церкви драматического периода второй половины 17 века и является потребностью нашего сердца, дабы наступили благие перемены к лучшему в нашей многострадальной Отчизне. Она, безусловно, актуальна, так как сегодня борьба церковных идей не только не затухает, но и приобретает большую остроту, сочетаясь с чисто политическими и экономическими интересами разных стран. Вопросы, которые ставит перед современным миром автор посредством художественного слова не могут не привлекать внимание не только саму церковь, но и сегодняшний мир с его не менее сложными нравственными проблемами, чем в 17 веке.

Надеюсь, "Боярыня Морозова" ещё долго будет волновать читателя, как своим воплощением в реальную жизнь приходов старого обряда в лоно Русской Церкви, так и верой в несломный дух человека, познавшего силу добродетели на земле.

ДАЛЁКОЕ – РЯДОМ

Владимир Подов,
исследователь истории Донбасса

«Большое видится на расстоянии» - как-то сказал Сергей Есенин. Свыше восьми столетий прошло со времени похода Новгород-Северского князя Игоря на половцев в 1185 году, а память народная крепко хранит те знаменательные события. О нём пишут книги, сочиняют стихи. Пример тому - поэма «Князь Игорь» известного Луганского поэта Андрея Медведенко. Как и надлежит крупному мастеру слова, Андрей Медведенко зрит в корень. В походе русичей на половцев он видит не рядовое, но знаковое событие. Храбрые русичи отстаивают свободу и независимость родной земли, в жестоких схватках со степными кочевниками проявляют мужество и героизм, добывая честь и славу.

Поэт прям и бескомпромиссен. Он не упрощает события, лаконично показывает их во всей сложности и драматизме междуусобной Руси. Казалось, путь для участноков похода определён, цель - ясна: повторить подвиг дружин Киевского князя Владимира Мономаха, изгнать половцев за Дон, испить шеломом Дону Великого. Но обстоятельства круто меняются. Коварный враг с помощью предателя подготовил русичам ловушку.

...Сладки речи. Горьки слёзы.

Полонянки хороши.
Загрузив добра в обозы,
пировали от души.
На заре... На зорьке встали:
рядом половцы, что лес!..
И хоть насмерть биться стали,
гнев низвёл Господь с Небес.

Рати сдвинулись, что камни.
Искры - в пламя, пламя - в кровь.
Всюду половцев капканы.
Горы срубленных голов.
Дивен бряск мечей и страшен.
Сил напор неистощён.
Нету в сече смерти краше,
коль в Руси родной крещён!
Испужался Ольстин смерти.
Скрылся, подлый, под шумок.
Бились день, второй, на третий
зашморгнул Кончак «мешок»!

Сказать так ярко и образно мог только поэт глубоко прочувствовавший трагедию Игоревого похода. Его поэтический строй, проникновение в материал, дают высокий эффект, приближают время, сокращают расстояния. Далёкое становится - близким, древнее - современным. Именно это и требуется, чтобы разбудить у современников интерес к героическому прошлому и взять его на вооружение.

ЧУТКОЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ К ДУШЕ

Наталья Бойко,
литературовед
г. Одесса.

Кто-то сказал: всё забывается, кроме счастья. Какими бы тяжкими ни были страдания, выпадающие на человеческую жизнь, они постепенно отступают, воспоминания о них стираются и в сердце остаются, как островки, светлая радость и счастливые минуты прошлого. Тогда прошлое начинает существовать вместе с настоящим, прорастает в будущее.

Не могу забыть своей первой встречи с его творчеством. Немало лет прошло, но помню, как вчера: ночь просидела над небольшим сборником «Полынь голубая» по несколько раз перечитывая каждое стихотворение.

Весело, размашисто
травы приворотные
ветерок в охапку
у забора сгрёб.
Улицей разносятся
прибаски народные.
Вечер пахнет липою,
и цветёт укроп.
Терриконов конусы,
хаты, толем крытые,
и девчата ладные –
родина моя.
Где бы ни мотало бы,
как бы ни крутило бы,
а тропинка вьётся
в отчие края!

Слова ведь обычные, а музыку в душе, картину перед глазами, настроение рождают необыкновенные. Слышишь и чувствуешь аромат трав, звуки и очарование малой родины, близкой до боли. Стих такой лёгкий и воздушный, словно под гармошку пританцовывает. И струит в нём сыновняя радость с налётом светлой печали: «...где бы ни мотало бы, как бы ни крутило бы...».

Люди нашего времени привыкли самовыражаться в чувствах резких, категоричных - возмущение, агрессия, раздражение. А вот благоговение, умиление, тихая радость, смирение - такая редкость? Даже слова эти из употребления почти исчезли. В произведениях А. Медведенко они живут, его поэзия рождает эти чувства в душе читателя, заставляет умиляться, испытывать и тихую радость, и просветлённую печаль:

Ещё не мать
уже и не девчонка,
сторожко,
руки, чуть подав вперёд,
она несёт в себе созревший плод
уверенно меж яблонек по тропке.
...Идет, касаясь неба тонкой бровью.
Румянец солнца ластится к щекам.
И изнутри вся светится любовью
к грядущему ребёнку и векам.

Поэзия необязательно должна кричать. Иногда она говорит тихим голосом только с вами, но говорит так убедительно и волнующе, что сказанное остаётся навсегда. Более того, услышанным хочется поделиться с родственной душой: «Послушай! Я открыла чудо-поэзию Андрея Медведенко. Безграничный мир. Каждая строка - художественный образ, радуга красок, гармония звуков. Музыка стиха неповторима. Их хочется читать и перечитывать, запоминать и цитировать. Ими хочется разговаривать. Такие простые слова, а вроде бы слышишь впервые. На это способен лишь настоящий талант».

Гибкий лист, рассекая туман,
залетел в овсяные колосья.
И запретного плода дурман
по горючему сердцу расползся.
Одичалому мрачному дню
шлю поклон озорно и отпето.
Одуванчик дрожит на юру золотою
теплинкою лета.

Пейзажи в стихах - сродни кисти художника. Их видишь в красках, чувствуешь дыхание, они запоминаются, как картины Левитана.

...Загляделись в тихоню-реку
берега перекатом зелёным.

* * *

Шум осин.
Полный жизни и прелести
бродит степью табун ковылей.
Восковой наливается спелостью
кукуруза приречных полей.

* * *

Родники проклюнулись во рву.
И в поля уходят вербы клином.
Перезрелой ягодой в траву
грустно осыпается малина...

Нужно иметь большое сердце, чтобы так полюбить родные пейзажи: «пустынный выгон», «табуны ковылей», запах полыни и цветущей лебеды, «хаты, толем крытые» и грозные терриконы, неумолимо подбирающиеся к полунищенским жилищам шахтёров; беззаветно полюбить мужественных своих земляков и могилы предков.

В его поэзии встречаешь такие неожиданные образы и они так волнуют своей первозданностью, что на какой-то момент становишься приятно растерянным: «Цветут. Так звонко яблони цветут!», «Сразу вижу сады и август, пестротою цветов умытый, созреваньем плодов объятый».

Над садом солнце катится в зенит.
Лучи прочны - руками не сломать!
И светозарно смех в саду звенит,
и яблоко даёт ребёнку мать.
А у малютки - чуткая душа.
Он, как планету, взял его неспешно.
Планету держат руки малыша –
надёжно держат, радостно и нежно!

Листая страницы новых сборников Андрея Медведенко, («Анастасия», «Стук в окно», «Бухта твоих ладоней», «Сок молочая» и др.) переживаешь те же чувства, что и при первой встрече, и понимаешь – произошло удивительное событие - ты открыл редкого поэта, встреча с которым не разочаровывает, а восхищает. Радуешься его росту и как бы своей причастности к нему. Ведь настоящая поэзия тем и отличается от фальшивой, что читатель ощущает себя в душе её лирического героя, как в своей собственной.

Его Cтихи о любви — сродни колдовству. Они необъяснимы и неповторимы, захватывают всего сразу, легко и навсегда входят в память и душу, томят своими образами, недосказанностью, тайной.

Интимная лирика поэта - порыв большой поэтической силы, берущей в плен сердце читателя. Циклы стихов «Август», «Смятый молочай»», «Поздние лепестки», «Андреевская церковь», поэмы «Орфей». «Встречи колдовство», «Ожерелье из счастливых слёз» - сгустки подлинно высокой поэзии:

Откуда ты пришла, моя любовь?
Так подари ж ты сердцу утешенье!
Как будто хор церковных куполов,
гуляет всюду осени круженье.
Я, как нечистой силою влеком
к тебе такой пресветлой и пречистой!..

Лирический герой поэта в любви - язычник, а женщина - его божество, непорочное в своей чистоте и грешное в искренней безоглядности и жертвенности. Галерея женских образов, от девушки до женщины - матери и вдовы, - все неповторимо прекрасны и волнующи:

Развесёлым травостоем
в танце, девушка, вскружись.
Ничего она не стоит
пред тобою моя жизнь!
Перед каплей солнца зыбкой
на калиновом листке,
перед ямочкой-улыбкой
на взрумяненной щеке.

***

...Осиян сияньем твоих глаз,

я стою до одури счастливый!..

«...Не дыша, склоняюсь к изголовью, предан, слаб, беспомощен и глуп...», «Ты светишься сладкой тайной, доступной лишь нам двоим...». Так передать восторг и тайну любви может лишь талант, умеющий безответно сам любить и дарить любовь другому.

Забудьте, милая,
нам вместе быть нельзя.
И в том, что ангел я, не убеждайте.
Пусть со стезей разлучится стезя,
но вы в моей судьбе не убывайте.
Пусть будут в ней степные облака,
Плывущие за обрий не скучая,
И на заре припухлых губ тоска
С запекшейся горчинкой молочая...
Недосказанность, чары и очарование, разочарование и утрата, порыв и обретение, и бездонная чистота:

Женщина - ты райский дворец
и вместилище ада.
Сквозь копья твоих ресниц
буду идти к тебе,
покуда не утону в твоих очах,
женщина!

Автор умеет удивительно тонко передать печаль одинокой женской души, вечное ожидание счастья. Поэт - мужчина, а как глубоко способен понять женское сердце, до самых тончайших оттенков его чувств:

... А ей всего и грезилось: войдёт он
в её простой домашний вдовьий быт,
не торопясь, как будто муж с работы,
и папироской сладко задымит...

Но не состоялось, не сбылось, помешала «память сердца». Об этом в стихотворении «А ей уюта только и хотелось» автор говорит потрясающим воображение полумистическим художественным образом:

...Одна гвоздика,
охнув, обломалась

Особенные чувства - тихого восторга, благоговения и печали вызывает цикл стихов, посвящённых матери. Тема материнства проходит через всё творчество в разных воплощениях - юной матери, матери, теряющей на войне сына, в сумятице и панике военной эвакуации - младенца-дочь. Это всегда образы светлые, чистые, нередко трагичные - незабываемые.

Образ матери поэта, отчего дома тут стоят особняком и отношение к ним - святое. Это тот мир, который взрастил его, дал силы, отправил в жизнь на трудную стезю, постоянно подпитывая энергией любви и тепла".

...По стерне, по чернобылу,
по разрухе, в пыль и грязь,
без еды, без крова
мать несла меня грудного
от села к селу в Донбасс.

***

...Мой уголок родимый,
издалека всегда к тебе рвалось.
Ты тёмным не был никогда закутком,
где плесени вольготно бы жилось.

Как ты, гляжу открытыми глазами,
и потому не смять меня лжецам.
Я накалялся матери слезами,
а закалялся строгостью отца.

Поколение наших отцов и матерей, переживших войну, прошедших через страдания такой силы, что нам и не снилось, - не утратили главного: не озлобились, не разучились любить и сострадать ближнему, делиться с ним последней краюхой хлеба и теплом души:

- Здравствуй, мама!
Ах ты, Боже!
Вечен слёз твоих родник.
Всё под кров избы прохожих
привечаешь горемык.

С образом матери у нас неразрывно связаны воспоминания о лучшем периоде жизни - детстве. Детство - волшебный мир, в котором солнце светит ярче, ливни - гуще, грознее грозы и трава растёт буйно и высоко. И среди всего этого сказочного мира - мама. Без неё не было бы и сказки. Мы все родом из детства и, видно, Андрею счастье «привалило»: мама его была женщиной большой милосердной души. И он, обогрет и обласкан маминой любовью, явил нам творчество, из каждой строки которого струит светлый ключ этой любви:

Я мать свою позвал,
когда обиды мгла
внезапно на меня секирой опустилась.
Я - мама! - лишь сказал.
И мать ко мне пришла.
Через стихии все,
заветная, явилась.

Мама всегда приходит вовремя. Её помощь бесценна, слова вечны в своей безграничной любви. То ли она скажет заветное «Господь с тобой!» и тихо опустит тёплую ладонь на твою голову, то ли молча осенит крестом. Но, прожив жизнь в страданиях и лишениях, большое сердце наших матерей вынесло главную мудрость - мир людей состоит не только из злобы (иначе бы он давно рухнул) он зиждется на любви. И эту мудрость передало нам:

...Липка обиды мгла.
Я ссунулся к кювету.
Но мать пришла:
- Вставай!
Причины нет хандрить!
Ты не имеешь права,
назвав себя поэтом,
считать, что этот мир
из злобы состоит...

Не все души готовы принять добрые заветы родителей, как эстафету. Для поэта Андрея Медведенко мамина мудрость - его кредо по жизни.

...Ком сглотнул. А дышится непросто.
Захотелось горького вина.
...Где-то над родительским погостом
сиротливо взвыла тишина.

О стихах, посвящённых матери поэта, можно говорить бесконечно. Они вызывают такую палитру чувств, что называется - ком к горлу. В них - образ благородного и благодарного сына, который, как и все мы, перед матерью в вечном долгу. Лик её настолько народен и типичен, что приемлешь его, как родной.

Я много цитирую этого замечательного автора, потому что понимаю - передать разнообразие красок и чувств, философию и идейную направленность стиха можно лишь приводя соответствующие строчки.

Читая его книги, нельзя не заметить одиночества личности поэта. То трагическое одиночество, которое исходит из нашей народной сути, неповторимости колорита национального характера. Ведь поэт Андрей Медведенко - сын Украины, славянский сын, в генах которого - трагедии веков и поколений. Его край - восток нашей Родины - Донеччина, испытал массу исторических бурь и потрясений. Они в крови поэта, в крови его лирического героя, в его характере и ментальности отозвались силой и ранимостью, незащищённостью и мужеством, умением преодолевать и побеждать:

...По жизни иду,
как босой по стерне.
И кажется - некуда деться.
Зачем человеку обычному - мне,
дано необычное сердце!?

***

Сила Пересвета и Осляби

в узловатых жилах моих есть.

***

Нелегко не слыть, а утверждаться.
Мне борьба дана, как благодать.
Как бы пред подонком не сорваться.
Перед хамом как бы устоять...

Идея поэта и поэзии - одна из проникновенных в его творчестве. Она не отделима от чувства Родины, горючей боли за её судьбу, вечного сыновнего непокоя и поисков. История Родины, большой и малой, - от скрипучей калитки и «рудничной старой хаты» до образа князя Игоря, протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, Кондратия Булавина и современников поэта – горняков, вмещается в его большое «необычное сердце» и возрождается в необыкновенно волнующих проникновенных стихах.

Можно много писать об активной гражданской позиции автора, его идейной бескомпромиссности и в жизни, и в творчестве; о его трепетном отношении к участникам Великой Отечественной войны, отстоявшим Родину от фашизма, о романтике революции (и в стихах, и в прозе), которую он воспринимает так, как способны на это души восторженные и незамутнённые. Ведь были среди них и В. Соссюра, и В. Маяковский, и А. Блок.

Большую часть творчества поэта занимает лирика гражданская и историческая. Раскрыть всё богатство её идейно-тематической направленности может только объёмное публицистическое исследование, которое обязательно напишут другие. Охватит оно и замечательные поэмы, и прозу.

Я не буду давать справку о личности поэта Андрея Медведенко. Это сделали такие уважаемые люди, как лауреат Ленинской премии СССР, Герой Социалистического Труда поэт Егор Исаев, лауреаты Национальной премии им. Т. Шевченко Леонид Вышеславский и Дмитро Креминь, академик, доктор филологических наук Микола Дубина, всемирно известный поэт-песенник Михаил Матусовский и другие.

Но главное - он поэт истинно народный, вышедший из недр своего народа, питаемый его историей, культурой, богат его чувствами, колоритной неповторимостью языка.

Какая редкая роскошь читать стихи его, наслаждаясь тонко подмеченным словом, чувствовать, как оно находит благодарный отзвук в твоей душе!

Каждый раз, когда я хочу создать душе праздник, я возвращаюсь к общению с его творчеством. Оно питает душу светлым чувством, помогает жить, создаёт неповторимое ощущение причастности к трудному, но и, бесконечно прекрасному миру

ОТЗЫВ НА ДИПЛОМНУЮ РАБОТУ
АНДРЕЯ МЕДВЕДЕНКО "ЯБЛОКО НА ВЕТКЕ"
РУКОВОДИТЕЛИ СЕМИНАРА Е.А. ИСАЕВ, В.И. МИЛЬКОВ

Владимир Фирсов,
поэт, лауреат Государственной
премии России
г.Москва

Андрей Медведенко выходит из Литинститута, будучи автором двух поэтических сборников, изданных в Донецке и Киеве. Он печатался в центральной периодике, более того – он уже принят в члены Союза Писателей. К тому же, по нынешним временам, он молод, ему тридцать лет.

Я ознакомился с его работой и сделал для себя вывод: поэт сложился. У него четкое мировоззрение, гражданский подход к сложным явлениям в нашей жизни, своя, близкая и знакомая ему тематика, точнее - тема. Он пишет о нелегком труде шахтеров, с которым знаком не по книгам и не понаслышке. Стихи поэта суровы, как суров труд шахтеров, правдивы и убедительны в своем умении языком поэзии передать правду. /Стихотворения - "Митрич", стр.10, "Во дворе" -20, "Цена дыханию" - 22/

Но суровая правда шахтерской трудной работы не заслоняет от поэта жизнестойкость и жизнелюбие людей, которых он знает и любит. Много стихов у поэта с улыбкой и даже с лукавинкой. /"В раздевалке" стр.8, "Два шахтера'" - 15, "Анастасия" - 17/

Поэт умеет передать цвета и запахи, глазом художника увидеть то
15.02.1982 г.

ОТЗЫВ О ДИПЛОМНОЙ РАБОТЕ АНДРЕЯ МЕДВЕДЕНКО

Е.Н.Лебедев,

известный критик, литературовед
г. Москва

Дипломник Андрей Медведенко не новичок в поэзии. Он автор нескольких стихотворных сборников. Я давно слежу за его литературной работой. Мне глубоко импонирует в Андрее Медведанко его приверженность к так называемой рабочей теме. Можно даже сказатъ, что его лирический герой и в тех случаях, когда высказывается на иные темы, остается рабочим. Жизненная философия его, психология, понятие о красоте и нравственных ценностях, - если так можно выразиться - пролетарского происхождения.

Мне показалось глубоко закономерным обращение Андрея Медведенко к революционному прошлому страны в рамках большой поэтической формы.

Не совсем понятно только, почему в диплом включён один небольшой отрывок из поэмы о Кондратии Булавине?* Я знаю всю эту вещь и считаю, что она заслуживает высокой оценки.
В целом диплом Андрея Медведенко производит самое благоприятное впечатление. Незначительные шероховатости отмечены мною на полях рукописи.

Вся поэма была не допущена цензурой к защите диплома. Пришлось брать отрывок. (Примечание автора).

НОВАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЭМА О БУЛАВИНСКОМ ВОССТАНИИ

В.Артамонов
Кандидат исторических
наук, научный сотрудник
Института истории СССР АН СССР
г. Москва

Познание прошлого иногда скорее под силу вдохновению художника, чем историка-профессионала. Известно, что никто не схватывал дух исторической эпохи более метко, чем Пушкин.
Самодержавие XVII века шло от победы к победе - оно потопило в крови восстание Болотникова, управилось с «соляными и медными» бунтами, разбило, хотя и с трудом, крестьянские войска Степана Разина, подавило мятежи стрелецкой вольницы. Уверовав во вседозволенности произвола, оно все жестче скручивало подневольных крепостных в центре. Строптивцы, не желавшие окончательно вырождаться в рабов, выдавливались на окраины. На Донском и Запорожском приволье для всех подъяремных горел факел свободы. Степной, а не городской воздух (как в Западной Европе) делал подневольного человека: как русского, так и украинца свободным. Подняться на единоборство с разбухавшей крепостной машиной царизма могли только богатырские натуры.

Лирические места тоскливо-щемящие - дочь Булавина Галя и его жена Ульяна женским сердцем предчувствуют тяжелый конец, для них важно сохранить семью, но возможно ли ее сохранить в рабстве?

Охват содержательности и своеобразия поэмы очень широк. В ней намечена и совершенно новая тема, которая даже не ставилась нашими историками, а А. Медведенко ее заметил, это - о будущем государственном устройстве в случае удержания булавинцами власти на части территории юга России, устройстве республиканско-демократическом. Отдельные сведения об этом и о границах крестьянско-казацкой «Либерии» встречаются в архивных документах.

Финал произведения жесток и трагичен - погибает вождь, кончает с собой его дочь, зверски казнена карателями жена с младенцем сыном. Однако знамя восстания не было втоптано в грязь после смерти героя-донца, его вынесли преемники Булавина казаки-некрасовцы, двести лет упорно сражавшиеся с царизмом во всех войнах, которые тот вел на юге. Это еще раз подчеркивает, что Булавинское движение несло более социальный характер, чем движения других народных вождей, так как в характере своем ставило более далекие цели, потому и с большим усердием самодержавие пыталось представить Булавина «со товарищами» в глазах потомков изменниками своего Отечества.

Популярнейшие исторические герои Ермак и Разин - воспеты всем народом, поэма С.Есенина о Пугачеве ставится театрами. Хотелось бы надеяться, что и поэма А. Медведенко увидит свет на сценах, так как К.А. Булавин один из тех русских людей, которые дали пример утверждения гражданственности и достоинства через полет духа к героизму и свободе.
18.08.82 г.

Геннадий Довнар - прозаик,
драматург, лауреат республиканских
и всесоюзных литературных конкурсов,
и литературной премии им. Владимира Даля.
г. Луганск.

Когда я читаю стихи Андрея Медведенко, в моей памяти всегда всплывают бессмертные строки Н.А. Некрасова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Всем своим творчеством А.Медведенко следует этому классическому наказу, считая себя, как сам пишет в предисловии к одной из своих многочисленных лирических книжек, «солдатом, не заботящемся ни о своем сердце, ни о своем благополучии ради того, чтобы вечно счастье улыбалось, не считаясь с горечью измен».

С особой силой и убедительностью голос его как поэта-гражданина звучит в остросатирической поэме-фарсе «Расщепление века» Читаешь ее - и с болью думаешь: это не литературный фарс, а схваченный зорким глазом поэта фарс нынешнего времени, когда «расщепившийся век» исковеркал сердца и души людей, перевернув понятия Добра и Зла.

Нельзя не сравнить эту поэму с подобного типа поэмой выдающегося украинского поэта Бориса Олейника «Трубить Трубіж», которая подобным образом и с такой же мужественной гражданственностью рисует нынешнюю трагедию Украины.

Ольга Холошенко - поэт, прозаик,
лауреат литературной премии
им. «Молодой гвардии»
г. Луганск.

Всё лучшее у Андрея Медведенко о любви - это своеобразный учебник благородства в отношении к женщине, и черпает он его в самоотверженном материнском бескорыстии.

От скромного цветка у ног до самых далёких границ Вселенной - такова амплитуда колебаний и переживаний душевного подъёма поэта, исполненного размаха рискованности и раскрепощённости. Как бы ни горело сердце в минуты страсти, какой бы пыл ни сжигал каждую клеточку тела - любовь двух существ в его лирических откровениях всегда остаётся по-юношески чистой и целомудренной.

Идя по стопам великих предшественников, Андрей Медведенко всегда остаётся поэтом самобытным и оригинальным.

В моем восприятии ты один из лучших писателей - одаренных, благородных, порядочных - в современной украинской литературе, которым, к сожалению, очень и очень непросто ныне жить и творить.

ВЕСЬ В ДОРОГЕ ЗА СВЕТЛОЙ МЕЧТОЙ...

Тамара Севернюк
лауреат Международной премии
им. В. Винниченко, Заслуженый
деятель искусств Украины
г. Черновцы

Удивительно не то, что сегодня радость споткнуться сердцем о Слово случается все реже и реже - время такое: прагматизм, сухость, тяготы выживания, бесконтрольная масса купленных "толстенькими кошельками" изданий часто наисерейшей серости, авангардизм, грубо говоря, не лучшего пошиба ... и т.д.

Бедное время!

Но и богатое, и прекрасное время! Ибо в нем особенно дороги встречи, после которых дышится легко, а существование Удивительного не кажется столь редкостным и случайным.

Вспоминаю недавний октябрьский вечер в Киевской гостинице "Украина", где жили, знакомились, общались несколько дней мы - делегаты III-го писательского съезда, и где я впервые услышала стихи Андрея Медведенко - тихо-пронзительного поэта из Луганска. Он читал их из своей книги "Избранное", которую потом подарил мне и в которой я, открыв ее машинально, остановилась на строчках, чье биение больно сжало горло:

Беспокойно брожу в одиночку.
Обжигаюсь о лезвие дня.
Лишь увижу старушку в платочке,
все мне кажется - мама моя.

Вот и август подводит итоги.
Степь. Прозрачных деньков чистота.
Где-то мама на Божьей дороге
отдыхает под сенью куста...

Оторваться как-то уже не смогла - читала, перечитывала. Не все воспринималось на глубоко волнующей волне, но ничто не оставляло равнодушной.
Бился в этих стихах какой-то очень живой нерв, светилась удивительно доверчивая душа и Слову ее Речи верилось совершенно бесстрашно.

Победа! - нет славы святей!
Отцами вовек не простится:
на нравственной их высоте сыны
не смогли закрепиться.

Отцы, не порочу ваш прах,
и честные ваши медали.
Но в мирных лукавых боях
и вы ведь не все устояли.

Какое горькое откровение! И какая правда времени...

Не каждый сегодня способен отважиться на нее. Да и понять, что оно есть - правда - в этой сумасшедшей нынешней круговерти - архи трудно. Может, действительно, чтобы самого себя не обрекать на распятие, "...так ценно, и так важно - дорогих иллюзий не терять".

Андрей Медведенко дарит их своему читателю щедро, больно, горько, но и светло, ибо сам он "весь в дороге за светлой мечтой" - жаждой чистоты, высоты, любви, такой любви,

Чтобы в бреднях стало легче жить,
Святую тайну обретая,
Чтоб сердце, зная, что грешит,
О покаяньи не мечтало.

Не зря ведь и книгу, которая сейчас с вами, он назвал "Пространство любви".
Откройте 40-ю страницу и прочтите это:

Мы нищеты боимся, как греха.
Но нищета - не медные гроши.
Не тот убог, кто не одет в меха,
а кто в мехах, но ходит без души.

Не потому ль,
хоть всех нас ждет кладбище,
родится человек — нагим,
не нищим!

Здесь нет какой-то особенной выспренности, звуковых предыханий, задыханий, метафорической поразительности, версификаторской виртуозности... Но есть то, чему нет названия, - оно просто живет и пробивается вглубь души, заставляя нас всмотреться в себя, вдуматься - а стоит ли тратить драгоценное время жизни на всю эту меховую мишуру, коль в этом мире "хаоса и жути" единственное, чему надлежит еще отдаваться - это любовь.

"Любовь не может жить без высоты", - утверждает Медведенко, значит мы должны дать ей небо и... крылья,

Как легко, кажется, пишет поэт! Но в этой кажущейся легкости психологической канвы - вот он светлый, распахнутый, такой чистый, и все вокруг - очарование, блеск, радость, пение - вдруг прорезается строчка:

Стройных кленов ласковою тенью
Вздрагивает нежность на пути,
Чтобы мимо чудного цветенья
Не смогли с тобою мы пройти.

Вот-вот, в этом вся суть, это главное - не пройти, не потерять, не предать то святое пространство любви, в котором мы - еще люди, а "... тяжесть боли остается за кромкой рассвета". Исчезнет оно - умрет смысл жизни. Это - драгоценнейший лейтмотив почти всех стихов Андрея Мед-веденко — поэта, который "... протоптал в бурьяне свою дорожку", не затоптав святости земной, и оставил в следах терпкое, но живительное предостережение веку и нам, в нем живущим:

Злоба. Кризис. Зависть и досада.
Впереди туман, как невода.
Кто-то отложил любовь до завтра,
а она исчезла навсегда...

Не повторить бы...
Но Мария Магдалина - первая из землян, увидившая Иисуса Христа воскресшим, вселяет в нас веру. У нее достаточно любви, чтобы преодолеть козни дьявола и донести до человечества радостную весть, то есть - до нас, чтобы мы "растили души в дружбе и любви".

А поэзия Андрея имеет крылья... И небо свое... И пространство. .. Пространство любви...
Добрых ей летаний, долгих... вослед за светлой мечтой... Чтоб стало светлее людям...

У ПОШУКАХ ЩАСТЯ

Микола Дубина,
академік, доктор філологічних наук,
професор, завідувач кафедри
українознавства Військового
гуманітарного інституту
Національної академії України,
м. Київ

Андрій Медведенко зростав як поет на моїх очах, і я радів, бо мужнів він від книги до книги. А видав їх вже за два десятка. Писав про рідні териконові краї, жив життям простих людей, ніколи не захоплювався вождями. І в цій, що пропонує читачеві, книзі він надто близький до тих людей, серед яких живе, з якими щоденно спілкується, за долю яких переживає. Він переконаний, що щастя не дається без болю, що дорогу свою народ український знайде, переборовши залізні перепони в світі і в собі:

Шагнул!
Снедают грудь тревоги.
Да будет ноша пусть легка!
Я сам несу в себе дорогу –
от тропки и до большака, -

Що справжній поет не схиляє голови перед золотими, але все ж оковами. Світ підкупу наступає, неправда, жорстокість, сила «кинули якір» в сьогоденні, та все ж не вони господарі життя, їх подолає людське добро і дружба. Поет переживає, коли хтось ламає майбутнє клена, йому болить і без мети прожите життя, він ладен отримати поразку, але зберегти честь, бо вона – найвищий дар і здобуток людини:

Не знаю - хватит ли уменья
мне избежать коварных бед,
но в честной битве пораженье
достойней - это не секрет,
добытых подлостью побед.

Поет любить свій край, донецьку землю, затруджену матір, любить тих, хто життям заплатив за молодість юних - і заслужив на безсмертя. Він вірить, що "по талым лужам" нашої дійсності все рівно прийде весна - довгоочікувана справжня воля і щасливе життя. І цим пишається, тоді рядки віршів його наступають, темп зростає, як вранішня переможна пісня.
Особливо імпонує мені особистісне начало і філософські роздуми, що, власне, притаманно всім віршам А.Медведенка. А ще те, що інтимні вірші сусідують з публіцистичними, ніби перегукуються між собою, продовжуючи і поповнюючи одні одних:

В белом сирени сугробе –
тени миражной мечты
Мир изощряется в злобе,
я ж в нем ищу - доброты.

І поруч:

А мне к тебе мчаться и мчаться,
О, как же нестерпно влеком!..
Ты пахнешь любовью и счастьем,
и райским степным уголоком.

Ніжні і чисті вірші А. Медведенка про природу, весну і літо, осінь і зиму, коли «мороз сковзал земную твердь». Якось непомітно пов’язує він красиві пейзажні малюнки з життям трудових людей – і все це під його пером виростає гімном найвищому творцю – Людині, бо тільки їй дано «увидеть берег Вечности» і відчути «всплеск эпохи». Щирі і правдиві слова, на яких лежить печать справжньго таланту, глибокі почуття і цього разу дарує читачеві Поет.
Може, в цьому і є його щастя.

ПЕРЕМАГАЄ ЛЮБОВ ДО ЖИТТЯ

Петро Осадчук
Лауреат всеукраїнських літературних премій
імені М. Островського, В. Сосюри, П. Тичини,
С. Олійника
м. Київ

Якби мені запропонували вибрати кілька рядків із цієї книжки, в яких найточніше виражена суспільна заангажованість Андрія Медведенка, я запропонував би зосередитися на таких рядках:

...И тут же газеты кричат уверенно,
что власти с народом в одном строю!
Но точит... точит, как шашель дерево,
тревога душу мою.

Перед тобою, читачу, талановита поетична книжка тривоги і надії, книжка, звернена до людей і вищих сил, що в небесах знають про наші біди, нестатки, кривди і чисті сподівання:

Матерь Богородица, -
прошу я -
путь к прозренью укажи слепцам.
Ведь в себе такую боль ношу я,
что порою нет на мне лица.

У кожного поета своя печаль і своя радість, формотворчі пошуки, знахідки і втрати на обраній тернистій дорозі пізнання світу і самопізнання через всеохопну лінзу неповторного слова, і, звичайно, в роботі поета багато залежить від того, як, під яким кутом зору ця лінза поставлена в просторі між очима, серцем і навколишнім світом; чи вона спрямована тільки назовні, чи повертається і всередину, у внутрішній світ людини, - з цим пов'язані якість і новизна поетичних засобів - епітетів і метафор, порівнянь і гіпербол, всього того художньо-виражального інструментарію, за яким визначаємо творчу особистість, індивідуальний стиль письменника, а ще більше - змістову й духовну наповненість оригінальної творчості. Тут у поета все гаразд.

Як би не повертав Андрій Медведенко лінзу йому підпорядкованого слова, він постає перед читачем насамперед як поет ліричний, заглиблений в середовище, що його сформувало і впливає на нього, відкритий у своїх переживаннях і думках, які його радують, мучать і терзають. Центральною фігурою віршів, представлених в цій книжці, є сам поет, або, як було прийнято казати, ліричний герой з його індивідуальними симпатіями і антипатіями, особистими оцінками всього того, що відбувається в сучасному житті вчорашніх радянських людей, значна частина яких глибоко не замислюється над історичним процесом наших днів, затиснута в лещатах бідності, соціально мало захищена і повною мірою деморалізована. Такий настрій , стан душі неприкаяної людини переданий в одному із кращих віршів книжки «Упрёк отчаяния»:

Я не знаю, деется что с нами!..
В откровенной боли и тоске
девушка с вокзальними глазами
три рубля сжимает в кулачке.
На мужчину смотрит безнадежно.
Рвутся в уши крики поездов.
И округа ежится тревожно
то ль от горя, то ли от ветров.

Концепт лірики А.Медведенка