Культура Луганщины

«Украинский пахарь…»

Расширить горизонты познания, достучаться до потаенных кладовых человеческой души, избавить от роли униженных и оскорбленных можно только общаясь с людьми на их родном и понятном языке. Рассказывать об устройстве мира, природе явлений, сложении и вычитании, закладывать основы миропонимания можно только основываясь на твердом фундаменте уже понятого и впитанного с молоком матери. Это тяжелый, но справедливый путь настоящего учителя-народника, избравшего стезю говорить и учить на родном языке.

…Борис Гринченко родился 9 декабря 1863 года на Харковщине. В своей дворянской, но не очень состоятельной, семье Гринченко получил прекрасное образование, естественно – русское. В доме родители и прислуга говорили тоже на русском языке, и сам он, по его словам, «... змалечку завсігди балакав по-московському, бо інакше у нас у сім’ї не балакано і навіть не дозволено балакать...». Только за пределами барского дома крестьяне и работники общались на украинском, но именно этот язык как магнит с самого детства притягивает интерес мальчика. Все украинское для него интересно.

Еще в 11 лет Гринченко начал писать по-украински «всяку всячину: вірши, повісті, драми, навіть склав український словник, видавав для школярів, своїх товарищів рукописні журнали. Через це зазнав чимало глузувань, а часом і кари». Внутренний конфликт украинского и русского формировался в душе ребенка еще в семье. Его отец, Дмитрий Гринченко, на русский манер переиначил даже фамилию – Гринченков, а томик стихов Шевченко Борис отыскал заброшенным на чердаке своего дома. И такая практика была характерна для Малороссии того времени. Украинскому языку была отведена роль средства общения низшего сословия, и ни обучение, ни издание книг на этом языке, мягко говоря, не приветствовалось.

Но течения украинского народничества уже присутствовали в обществе. Создавались кружки и целые тайные общества почитателей украинского языка и культуры. Борис Гринченко тянулся именно к ним. В 16 лет он был пойман за чтением запрещенной украинской литературы, за что и поплатился исключением из школы и запретом учиться в высших учебных заведениях. Он провел полтора месяца в тюрьме и более года – в ссылке. К своему совершеннолетию он вполне осознанно выбирает для себя стезю учителя. Вначале зарабатывает репетиторством, а позже экстерном сдает экзамены в Харьковском университете, получив специальность народного учителя. В 1883-м поступает на дополнительные учительские курсы. С клеймом «неблагонадежного» Гринченко учительствует в нескольких сельских школах в Харьковской губернии, но везде – недолго.

В Змее на учительских курсах Борис Гринченко познакомился с молодой учительницей Марией Гладилиной. Эта встреча в его жизни была важнейшей. В начале 1884 года он вступает в брак с Марией Николаевной, которая стала ему верным другом и соратником во всех делах. Писателю, одинокому в то время, трудно было переносить виденное и пережитое, а единомышленников, искренних и верных, не встречалось. И только с Марией Николаевной таяло его одиночество. Они были единомышленниками и однолетками. Искренние задушевные разговоры, общие интересы, переписка сближали их так, что они называли друг друга лишь семейно: «Сестро Марусю», «Брате Борисе». Он пылко и искренне влюбился в эту умную, хорошую и откровенную девушку. В 1887 году молодые супруги Гринченко переезжают в с. Алексеевка Славяносербского уезда, в школе, над которой попечительствует Христина Алчевская, уже тогда известная своими новаторскими идеями в образовании.

Кристина Алчевская, приглашая Гринченко преподавать в Алексеевку, даже пренебрегала своими принципами: до Гринченко семейных людей на преподавательскую работу она просто не брала.

Алексеевская школа была одноклассной земской. Ее бюджет составлял шестьсот рублей в год. Две трети суммы давало земство, треть – громада. Собственные средства семьи Алчевских шли на дополнительные нужды, строительство и благоустройство. Сельская школа соседствовала с домом семьи Алчевских. В школе было два класса, библиотека, учительская и сторожка. В библиотеке – много книг, наглядные пособия, коллекции, все это приятно удивило будущего учителя Гринченко. Но в этом изобилии книги и учебники на украинском языке просто отсутствовали.

Будучи активным общественным деятелем, Гринченко все же был человеком глубоко семейным. В своем доме он построил собственный маленький мир, где господствовали украинский язык, украинские традиции, и даже вышиванки были повседневной одеждой. Его супруга, а позже и дочь всячески его в этом поддерживали. Маленькая Настя была первым читателем книг для детей, написанных Гринченко. Он писал для нее, а через нее – и для других детей, читавших по-украински. Он вынужден был это делать, потому что другой детской литературы на тот момент просто не было.

В Алексеевке Гринченко полностью поглощен педагогической деятельностью. Он постоянно экспериментирует. Детские сочинения ложатся в основу его книг и рассказов. Он ищет способ дать возможность детям обучаться и получать знания на том языке, к которому они привыкли и говорят с рождения.

Семейная пара учителей – Борис Дмитриевич и Мария Николаевна – привезли с собой в Алексеевку немалую библиотеку на нескольких европейских языках. В первую очередь, конечно, на украинском. Уровень подготовки учеников оказался достаточно низким – школе много лет не везло с учителями. Гринченко пришлось работать по восемь-девять часов в день.

Идея создания национальной школы тогда витала в воздухе. Об этом много говорили в среде украинской интеллигенции. Но Гринченко был одним из немногих, кто упрямо и целенаправленно идею эту воплощал в жизнь. Начинать нужно было с создания учебных пособий. И через год после приезда в Алексеевку Гринченко закончил работу над «Настиной читанкой», которая служила обучению собственной дочери и сельских детей. В следующем году для тех же целей была подготовлена «Украинская грамматика». Вместе с учениками Борис Дмитриевич выпускает рукописный журнал «Думка», где стихи соседствуют с рассказами, сказки – с загадками. К юбилею Шевченко в журнале поместили стихи любимого поэта.

К Шевченко у Бориса Гринченко было особое – трепетное и восторженное отношение. Его «Кобзаря» он считал свои «Евангелием». О нем спорил с Драгомановым в знаменитых «Письмах с Украины Надднепрянской». И именно его считал лучшим образцом для воспитания патриотов. И, как во всем остальном, у Гринченко и здесь за мыслью непременно следовало дело. Наверное, для современников такая приверженность национальной идее, принципиальность и четкое неукоснительное следование по пути просвещения было чрезмерным, неосмотрительным.

С первых дней в Алексеевке Борис Дмитриевич и Мария Николаевна разговаривали с крестьянами только по-украински. От банального пения украинских песен и щедривок перешли к украинской грамматике и литературе. Кроме того, в Алексеевке Гринченко продолжает литературную и литературоведческую деятельность. Собирает лексику для будущего «Словаря…». Рассказы «Каторжная», «Олеся», «Грицько» и другие появляются из-под его пера именно в этот период. Собственно, вот жизненное кредо автора – в одной строчке рассказа «Олеся«: «Каждый человек должен защищать от врага родной край, не жалея своей жизни». Так просто, но чересчур чревато последствиями.

Ужесточается надзор над школами. «Вольнодумство» преследуется все решительнее. Утром 30 апреля 1888 года в квартире Гринченко в Алексеевке жандармы устраивают обыск. И только авторитет Алчевской спас семью опальных педагогов от последствий. Впрочем, сама попечительница понимала – так долго продолжаться не может. Она не раз говорила Гринченко: «Мы с вами на вулкане стоим!». Христина Даниловна знала, что учителя разговаривают в школе по-украински. А обучение должно было вестись исключительно на русском. Лекции Гринченко по украиноведению дали свои плоды. Ученики разбирались в географии, истории и литературе Украины. По учебникам Гринченко грамотные крестьяне учили неграмотных. Пропасть между лояльной, но осторожной Христиной Алчевской и Гринченко становится все больше.

В тот период Алексеевская школа стала лучшей в уезде. Ученики спустя годы с благодарностью вспоминали своего учителя. Он, со слов одного из них: «учил, как нужно любить свою родную страну, о которой мы до него и не знали, что она у нас есть».

В 1893 году семья Гринченко все же уезжает из Алексеевки. Не исключено, что попечительница с их отъездом вздохнула свободнее. Она устала бороться с учителем-бунтарем, а сойтись во взглядах на образование у них так и не получилось. Новый Алексеевский педагог – учительница Кондратьева – украинского не знала совсем.

Уже после того, как период учительствования в Алексеевке остался позади, Гринченко был приглашен на празднование тридцатилетнего юбилея педагогической деятельности Алчевской. В письме-отказе юбилярше он написал: «Я считаю, что украинцы должны служить Украине и украинскому, а не московскому просвещению. Уважая деятелей московского просвещения в московской земле, я не могу иначе как негативно относиться к московскому просвещению в земле украинской. Конечным результатом деятельности Христины Даниловны Алчевской есть омоскаливание моего народа, то есть то, против чего направлена моя деятельность».

Семья Гринченко поехала в Чернигов, куда звали друзья – Коцюбинский, Самийленко, Шпраг, Уманец. Там же Настя продолжила образование. Но – снова донос на главу семьи, обвинение в создании антиправительственного политического общества и увольнение с должности делопроизводителя. И вновь безденежье.

Редакция «Киевской старины» предлагает Борису Дмитриевичу работу в Киеве. Вновь переезд. Украинское общество «Просвита» и работа над «Словарем украинскои мовы». В 1909 году в Киеве выходит последний – четвертый – том «Словаря…». Титанический труд Бориса и Марии Гринченко был завершен и даже удостоен премии Российской Императорской Академии Наук. Дочь училась во Львове на философском факультете. Слушала лекции Грушевского, Колессы, Студинского. Общалась с давним другом семьи – Иваном Франком. Казалось бы, вот она – светлая полоса. Но, увы, испытания только начинались.

Архивные документы свидетельствуют о непосредственном участии Насти Гринченко в вооруженных восстаниях в годы первой российской революции. Она во время учебы на философском факультете Львовского университета примкнула к нелегальной Революционной Украинской партии – одному из наиболее радикальных течений в национальном движении. Во время революции 1905 года Настя Гринченко со своим возлюбленным активно участвует в вооруженных выступлениях, была арестована полицией. Родители употребили все свои связи на то, чтобы дочь выпустили из тюрьмы по состоянию здоровья.

После тюрьмы у Насти быстро прогрессировал туберкулез. Вскоре она умерла, а следом за ней умер и ее маленький сын – единственный внук Бориса Дмитриевича. Смерть дочери и внука подкосила Гринченко. Застарелая болезнь обострилась. Супруги едут на курорт в Италию…

Борис Дмитриевич пережил дочь меньше, чем на два года. Он умер в итальянском городе Оспедаленни в 1910 году.

Похоронили Бориса Гринченко в Киеве, на Байковом кладбище. Студенты до сих пор приносят сюда цветы, а в день похорон Бориса Дмитриевича здесь собрались все, кто называл его другом и учителем.

Что означала для Украины того времени фигура Гринченко, ярко видно по таким словам Ивана Франко, сказанным в 1906 году: «Я мусив дивуватися Вашій енергії, витривалості в праці і широкому обсягові Ваших літературних і суспільних інтересів». Еще более красноречива оценка, которую дал духовному наследию Бориса Гринченко выдающийся украинский композитор Микола Лысенко, выступая на похоронах писателя: «Таких невтомних, завзятих діячів, борців громадських, якого ми в особі Бориса Грінченка втеряли, в пантеоні українських писателів зазначити можна дуже небагато – три, чотири, та й годі«…

Вдова Бориса Дмитриевича Мария Николаевна Загирня-Гринченко до последних дней жизни хранила наследие Гринченко. Собственно, именно ей мы обязаны тем, что имеем сейчас возможность узнать о живом, сильном и очень цельном человеке. Бунтаре, который стремился созидать, а не разрушать. Об Учителе.

Полина Глуз

Глуз, П. Луганщина в лицах: Борис Гринченко [Электронный ресурс]:«Украинский пахарь…» /Полина Глуз.- Режим доступа:http://xxivek.com.ua/article/5046.- Назв. с экрана