История Луганщины

Любкина звезда

«А правда, что Любовь Шевцова была профессиональной разведчицей и диверсанткой?» Такой вопрос задали мне два старшеклассника в разговоре, завязавшемся в связи с открытием после реставрации мемориала «Непокоренные». И этот вопрос подтолкнул поговорить о коротенькой жизни одной из самых ярких героинь краснодонского подполья.

История - дама не слиш­ком справедливая. Все мо­лодогвардейцы добровольно пошли на смертельный риск, все мужественно выдержали страшные мучения. Но име­на одних- практически никому неизвестны, других же помнят все. В чем тут дело?

В случае Любови Шевцовой дело, несомненно, в ее чело­веческой яркости. Единствен­ный, к тому же поздний ребе­нок, Любаша была обожаемой дочерью. Даже глава семьи - сильный и строгий, шахтер-стахановец, знаменитый забойщик, изобретатель - чувствовал: нет для него ничего больше и выше любви к шустрой сине­глазой проказнице с конопуш­ками на носу.

Эта девчонка - шумная, непоседливая, очень озор­ная - давала фору мальчиш­кам. Она и дружить предпо­читала с пацанами,находя в них больше близких себе черт. Острая на язык, быстрая, бес­печная, Люба росла классиче­ской «пацанкой». Неудивитель­но, что ее первым другом стал такой же хулиганистый Сереж­ка Тюленин. Оба очень любили физкультуру: турник, брусья, волейбол - за ними было не угнаться. В традиционных для того времени «пирамидах», которые строили физкультур­ники, на самой верхушке неиз­менно оказывалась бойкая и проворная Любка.

Любка - именно так ее звали ребята с улицы, произнося это имя с восторженным придыха­нием. Неугомонная девчонка была натурой увлекающейся: спорт, природа, цветы, биоло­гия, художественная самодея­тельность - балетный кружок, пение... Последнее и возобла­дало в старших классах. Теперь она мечтала стать знаменитой артисткой. Все вокруг были уве­рены: непременно станет! Как поет и танцует, как на гитаре играет - Люба уже звезда!

Один из земляков вспоми­нал: «Щемящий душу народ­ный напев, как и голос испол­нительницы, так заворажива­ли, что невольно забывалось все на свете. Была только она, Любка, ее горечь, ее пережи­вания, ее надежды. До чего же искренне и трогательно звучал ее голос. Сколько было в нем любви и грусти! Чувствовалось - вдохновение исходит из глу­бины Любкиного сердца. Кто хоть раз услышал то пение - уверен, запомнил его на всю жизнь. То был голос просыпаю­щейся девичьей души, то была мечта о большой и красивой любви...»

Но не вышло ни любви, ни актерской карьеры. Хотя и отослала Люба документы в Ростовский театральный тех­никум, и прыгала от счастья, получив ответ: принята! Очень может быть, что она оправдала бы свое прозвище Любка-ар­тистка. Очень может быть, что она стала бы такой знамени­той, как недосягаемая звезда Любовь Орлова. Но через че­тыре дня началась война...

Люба сразу отправилась на курсы медсестер - и вскоре уже работала в краснодон­ском военном госпитале. Ко­нечно, этого было мало ее пылкой душе. Она хотела настоящей борьбы, рвалась сражаться. И в 1942 году дей­ствительно поступила в Ворошиловградскую разведшколу НКВД. Учиться девушке пред­стояло на ускоренных кур­сах: кадровый голод военных времен не позволял тратить больше, чем 93 дня, на под-готовку очередного военного специалиста...

За это время семнадцати­летней девочке предстояло освоить законы конспирации, основы шифровального дела, работу с портативной радио­станцией, стрелковую подго­товку (впрочем, она и до войны неплохо стреляла из винтовки в осоавиахимовском тире). Статистика войны неумолима: в 1941-1942 годах до 70 про­центов разведчиков ускоренно­го выпуска попадало в гестапо в первый месяц работы во вра­жеском тылу...

Вот только сбыться этим мечтам не пришлось. Любу за­числили в группу - и дальше посыпались неприятности. Хо­зяин явочной квартиры струсил и выставил радистку Шевцову. Куратор группы тоже оказался морально не готов к работе. Девушка пыталась связаться с центром, но у рации не хва­тило мощности. О Любе Шев­цовой будто все забыли.

Можно догадываться, как мечтала романтическая лю­бительница приключений о захватывающей работе, но и этому не суждено было сбыть­ся. Только не такова была Любка-артистка, чтобы упасть духом. Она вернулась в Крас­нодон с пылким желанием

стать нужной. Первым делом присоединилась к агитбрига­де, которая ездила по шахтам и колхозам, призывая народ на защиту Отечества, выступала на призывных пунктах. Как ей аплодировали, как восхища­лись! Люба не была классиче­ской красавицей, но необыкно­венная притягательность неиз­менно делала ее центром вни­мания. Эффектная, нарядная, с сияющими синими глазами и звучным голосом, она при­тягивала взгляды. Наверное,

на расстоянии многие были влюблены в девушку, мечтали о ней, да не смели...

А она вскоре вступила в «Молодую гвардию». Задания, которые выпадали на долю Любы, были разнообразны. Прежде всего ее артистиче­ский талант нашел свое приме­нение - начала ездить с высту­плениями по всей области, что позволяло наблюдать жизнь оккупантов, фиксировать пере­мещения их боевой техники, а заодно поддерживать контак­ты с подпольными группами и партизанскими отрядами.

На сценическое дарование Любки-артистки делали став­ку и в декабрьскую ночь 1942 года, когда подпольщики подо­жгли немецкую биржу труда в Краснодоне. Две тысячи юно­шей и девушек были избавле­ны от немецкой каторги - все документы сгорели. Чтобы отвлечь внимание немцев от этой дерзкой диверсии, моло­догвардейцы устроили в клубе имени Горького грандиозный концерт. Звездой вечера долж­на была стать Люба Шевцова. Десятки немцев сползлись в клуб именно для того, чтобы увидеть ее. Если бы артист­ка Шевцова не появилась на сцене, это могло бы кончить­ся провалом для всех. Вот и

представьте себе, каково было Любе после тяжелой диверсии, после бега по морозу - а от биржи надо было уходить бы­стро, пока полицаи не спохва­тились - мгновенно переодеть­ся в бальное платье и выйти на сцену. И петь, как ни в чем не бывало, побеждая свой срывающийся от бега голос...

Водились за Любой и менее впечатляющие, хотя и не ме­нее важные дела. Она всегда знала, когда через Краснодон погонят очередную партию

советских военнопленных. Всегда знала, кто в конвое - немцы или румыны, относив­шиеся к пленным более гу­манно. Накануне прохода ко­лонны обязательно обходила всех соседок - собирала еду. И раздавала ее военноплен­ным. Однажды даже сумела выпросить жизнь раненого солдатика, забрала его до­мой, выходила.

Люба Шевцова часто надол­го исчезала из дому. Ничего не знавшая мама ругала ее и за это, и за поздние гулян­ки, и за выступления перед немцами. Удивительно, но го­ворливая дочь ни словом не обмолвилась родным о своей подпольной работе. И терпела презрительно-недоуменные взгляды, когда, кокетливо улы­баясь, шла по улице под руку с немецким офицером. Знала, что шепчут ей вслед, но кре­пилась. Ведь очарованные русской прелестницей немцы открывали ей доступ туда, куда было не попасть другим. А по­том там же появлялись под­польщики, чтобы выполнить задание штаба...

А в январе 1943 года Любовь арестовали вместе с другими молодогвардейцами. И дело не только в предательстве, погу­бившем «Молодую гвардию».

Выяснилось, что предатель был и среди курсантов разведшко­лы, и Любу давно выслеживал Абвер. Враги пытались узнать у пленников шифры, явки, место­расположение передатчиков, а Любу вообще хотели завербо­вать, обещая жизнь за помощь немцам. Она презрительно от­вергла сделку. Тогда ее стали пытать с особой жестокостью - должно быть, вымещая и злобу за то, что девчонке удавалось так долго их обманывать, влю­блять в себя, заставлять верить, что она только артистка. Целый месяц Любу зверски мучили - долго, как никого другого, но ни­чего не добились. Дерзостью и строптивостью она приводила в смятение своих палачей.

Только раз позволила себе слабость - в записке маме. Много-много раз просила про­щения за то, что была непо­слушной дочерью, и призна­лась: никогда не думала, что придется так трудно... Чудом удалось передать ту записку на волю.

Видимо, Люба непрестанно думала о маме. На стене каме­ры жандармерии в Ровеньках где в последние дни держат Шевцову, позднее нашли сде­ланную ей надпись: «Прощай, мама, твоя дочь Любка уходит в сырую землю».

9 февраля ее вывели на расстрел. Девушка пела «Вы жертвою пали...»

Из показаний нацистского преступника Якоба Шульца, жандарма немецкой окружной жандармерии в городе Ровеньки, от 11-12 ноября 1947 года:

- Я подвел Шевцову к краю ямы, отошел на несколько ша­гов и выстрелил ей в затылок, однако спусковой механизм у моего карабина оказался неис­правным - и произошла осеч­ка. Тогда в Любовь Шевцову выстрелил рядом стоявший со мной Холлендер. Во время казни она держала себя муже­ственно, на краю могилы стоя­ла с высоко поднятой головой, темная шаль сползла на плечи и ветер трепал ее волосы. Пе­ред расстрелом не проронила ни слова о пощаде...

Любины волосы были свет­лыми, рыжеватыми. Одно из ее детских прозвищ - Каштан- ка. Когда в последние минуты платок Шевцовой соскользнул на плечи, открылась белая го­лова. 18-летняя девушка посе­дела во время пыток...

Та, что могла стать вели­кой артисткой. Полная любви к жизни. Так мало успевшая прожить. Очень яркая звезда погасла трагически рано.

Указом Президиума Верхов­ного Совета СССР от 13 сен­тября 1943 года Любови Гри­горьевне Шевцовой посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Варвара Волкова

Волкова, В. Любкина звезда / В. Волкова // Вестник Лисичанска. – 2022. – 12 окт.