Не забыть этот день

2019 07 10От фашистов Брянку освободили еще в 43-м, но в эти победные майские дни мы не можем не вспомнить, как это было.

18 августа 1943 года войска Южного фронта, занимавшие оборону по реке Миус, перешли в наступление. После упорных боев, разрушив оборону фашистов, наши воины начали освобождение Донбасса. Местные жители тепло встречали своих освободителей, со слезами на тазах рассказывая воинам о тяжелых днях оккупации.

«Когда началась война, мне было 11 лет, — делится воспоминаниями Валентин Константинович Гарцильянов. — Мой дом стоял там, еще сейчас расположены многоэтажки микрорайона «Тополь», тогда это была улица Артема. В 1938-м на бугре выросла школа № 39 (ОШ № 1 — Прим.). Нам так нравилась наша новенькая школа, что и после уроков мы постоянно пропадали на школьном дворе: играли в прятки, выбивного, городки, у девнонок были свои игры — классики, скакалка.

Там, еще сейчас спортзал, располагался железнодорожный тупик для подвоза материалов к шахте № 14. Мы всей дружной компанией бегали выбирать «груды» хорошего угля для своих печей. Здесь же стоял шахтный лесной склад, мы там выпрашивали деревянные стойки для домашних нужд.

Когда началась война, мы старались помочь всем, чем могли, тем, кто нуждался: старикам и женщинам с детьми, чьи кормильцы ушли на фронт. Мы знали, кому из жителей улицы нужна наша помощь. Равнодушных тогда не было. «Моя хата с краю...»—таких слов никто не знал.

Николай Васильевич Пронюшкин.

В июле 1942-го фашисты захватили Брянковский рудник. Немцы сразу же постреляли всех собак во дворах. Вырубывали повсюду сады, чтоб замаскировать свою технику. Здание нашей школы заняла кавалерийская рота, первый этаж приспособили под конюшни. Всю живность, что была, фашисты забрали. С едой стало совсем туго. Все время хотелось есть. Все только и говорили, где бы раздобыть пропитание. В мирное время мы делали в школе скворечники для перелетных птиц. А теперь, чтоб прокормиться, приходилось бегать по курганам и выискивать гнезда птиц, когда находили—забирали яйца и тут же съедали. Мастерили самодельные капканы, делали рогатки, чтоб стрелять по воробьям.

Собиралось нас обычно 12-15 пацанов. Худые, чумазые, босые, в одежде с чужого плеча, латка на латке. Когда мы гурьбой проходили мимо нашей школы, немцы иногда выглядывали из окон, показывали нам хлеб и махали руками, приглашая подойти поближе. А потом бросали хлеб нам под ноги как собакам. Мы были голодные и не могли удержаться, хватали этот хлеб. Немцы, смеясь, фотографировали нас. Иногда кто-нибудь из самых младших, не понимая, чем это может для всех нас кончиться, грозил немцам кулаком.

На месте нынешнего Госбанка (там, где новая пристройка) стояла колонка, жители брали здесь воду, носили ведрами на коромысле. Часто после наших вылазок мы собирались с ребятами у колонки, смывали с себя уличную пыль. И делились новостями, подслушанными во время разговоров взрослых.

В августе 43-го родители начали нам строго-настрого запрещать выходить из дома. Да и сами старались без повода не показываться на улице. Но нас разве дома удержишь!

В самом конце месяца кто-то из ребят принес новость, что в Донбассе есть такой Миусский рубеж, что немцы сделали его неприступным, все там заминировали, понарыли траншей и противотанковых рвов. А на самой большой горе Саур-Могиле

стоит фашистский наблюдательный пункт. Но нашей Красной Армии не страшны никакие преграды, советские бойцы пошли в атаку на немецкие укрепления и прорвали их.

Первого сентября мы вспомнили о начале учебного пода. Решили пойти посмотреть, как там наша школа. Обратили внимание, что как-то тихо, и немцев нигде не видно, но подойти ближе к дверям все же не решились. Собрались возле колонки. Начали строить догадки, куда подевались немцы. В это время подбежал один из ребят с нашей улицы и рассказал, что вроде бы лкэди видели, как немецкие кавалеристы ушли в сторону Алмазной. За бойким разговором мы и не заметили, как к нам подъехали четверо всадников, при оружии, форма одежды — непонятная, без знаков различия. Было где-то часа 2-3 пополудни. Мы немного испугались.

—Не бойтесь, свои! — сказал один из бойцов.

Это были наши солдаты, разведчики, которых выслали вперед разузнать обстановку. Мы чуть с ума не сошли от радости. «Ура! Наши!!!» — начали мы орать на всю округу.

Разведчики заулыбались. А один из них, рассмеявшись, сказал товарищам: «Вот такие они, мои земляки». А потом, посмотрев на нашу компанию, деланно строго сказал: «Доложите обстановку! Немцы есть?».

Кто-то из ребят постарше узнал бойца и выкрикнул: «Да ведь это дядя Саша Бондаренко, наш сосед!».

Всех мальчишек не назову, но точно помню, что стояли тогда со мной А. Лазарев, В. Попов, С. Мащенко и С. Щербаков.

Мы наперебой начали выкрикивать все, что знали об обстановке. Но дядя Саша нас перебил и сказал говорить по одному, четко и ясно, а не устраивать балаган.

Мы рассказали, что в школе, похоже, никого нет, немецкие кавалеристы ушли. Полицаи тоже, видать, следом удрали, потому как пару дней назад бегали по дворам и отбирали у местных жителей велосипеды, у кого остались.

Сообщили также, что в Завадске на дробзаводе у немцев мастерская для ремонта техники.

Напоследок дядя Саша расспросил о своей семье, у него здесь, в оккупации, были жена с детьми, интересовался, живы ли, здоровы. Также сказал передать взрослым, что уже освобождены Амвросиевка, Красный Луч, Штеровка, Снежное, а войска 2-й гвардейской армии вышли на рубеж Дебальцево—Донецк—Мариуполь. Идет стремительное наступление, скоро наш район будет полностью очищен от захватчиков.

Мы, конечно, сразу же бросились домой, а потом по соседям — сообщить радостную новость.

На рассвете 2 сентября на рудник вошла колонна наших солдат, сопровождали пехоту вооруженные всадники, шли без техники.

В тот же день были освобождены Коммунарск, Брянковский рудник, Лозовая Павловка, Краснопопье, Елено. А уже 3 сентября окончательно выдавили остатки немцев из Мануиповки, Сабовки, Ломоватки, Криворожья, освободили Кадиевку. Правда, немцы все еще удерживали станцию Алмазная. Гитлеровцы всеми силами старались задержать наступление, для чего собирали в районах железнодорожных узлов пехотные и танковые дивизии. 3 сентября в районе станции Алмазной шли ожесточенные бои. Туго пришлось бы нашим пехотинцам, не приди к ним на помощь артиллеристы.

4 сентября Красная Армия освободила Алмазную, Дебальцево, Иловайск и всю Луганщину. День Победы я тоже очень хорошо помню—какое это было счастье, но все же день освобождения Брянки от фашистской нечисти мне никогда не забыть».

«Тринадцать месяцев мы прожили в немецкой оккупации, — рассказывал житель Лозовой Павловки Леонид Иванович Мороз, которому в 41-м исполнилось 8 лет. — Немецкие офицеры позанимали наши дома, а мы ютились в сараях. В августе мы поняли, что фашистам хана. Некоторые рядовые немцы, к которым мы подходили в надежде, что дадут что-нибудь покушать, оглядываясь по сторонам, говорили, что скоро они уйдут отсюда, а мы вернемся в свои дома. А еще помню, когда только началась оккупация, немцы отобрали у семьи Егоровых-Черненко пианино, таскали по своим казармам и играли на нем. А в конце августа они вернули пианино хозяевам. Похлопав по себе, сказали, что «музыка умирать». Наверное, имели ввиду, что навряд ли останутся живы. Так мы поняли, что на фронте большие перемены. Отступая, немцы взорвали хлебопекарню и мост, связывающий Лозовую Павловку с Брянковским рудником. Но уже ничто не могло остановить наши войска».

 

Екатерина Филатова вместе с подругой Валентиной Милановой, чтобы не быть угнанными в Германию, прятались от полицаев в оврагах, заброшенных дворах. В ночь на 2 сентября, где-то около двух часов, они увидели в Лозовой Павловке наши войска, с этой радостной новостью забежали в дом Филатовых, а потом с криками: «Наши пришли!» — побежали по дворам по ул. Коминтерна.

Григорию Васильевичу Мирошниченко, когда освободили Брянку, было 11 лет. Жил он тогда в Завадске. «У соседки была корова, она ее прятала от немцев, — вспоминал Г. Мирошниченко. —2 сентября около 4 утра она вышла из дома подоить свою коровку. Когда возвращалась с наполненным ведром в дом, услышала гул, как будто сильный порыв ветра. Она выглянула через забор и в трех десятках метров увидела колонну наших пехотинцев. Она радостно закричала, выбежала, бросилась целовать солдат, угощать молоком. Потом побежала по дворам будить соседей. У кого что было — яблоки, помидоры—жители все несли бойцам, каждому хотелось их угостить.

Кто-то из мальчишек принес новость, что в Алмазной и Калиново идут сильные бои. Уже когда немцев разбили, 5-го числа мы с ребятами решили пробраться посмотреть на попе сражения. Когда мы туда дошли, увидели много тел наших погибших солдат. В окопах, среди немецких трупов, жители искали наших бойцов, вытаскивали, складывали на телеги и везли к братской могиле, чтобы похоронить. Женщины плакали. Вокруг были разбросаны ящики из-под снарядов, покореженные автоматы, стреляные гильзы, каски, разбитые орудия. Кто-то из пацанов не выдержал и громко заплакал, мы с перепугу рванули бегом назад, домой. Родным побоялись об этом рассказать. Навсегда мы запомнили тот ужас.

После освобождения была введена карточная система. Многих ребят постарше определили в ремесленные училища, где бесплатно кормили, одевали, дали специальность и направили на производство, нужно было добывать уголь для военных нужд, восстанавливать разрушенные врагом предприятия».

ПРИ ОСВОБОЖДЕНИИ Брянки погибло около 270 советских воинов — бойцов 315-й стрелковой дивизии. Среди них—капитан Ф. В. Ковбешко, младший лейтенант Н. Е. Крупенкин, сержанты В. А. Коптелов, К. С. Кусков, Л. Ф. Кидре, Т. Н. Чепурнов, рядовые С. М. Рыцарь, В. С. Холапов, Ф. Н. Возняк, И. Т. Шмулько, И. П. Жихарев, К. Ф. Мулько и другие. Они похоронены в братских могилах Брянки, Елено, Орповки и Замковки.

В числе первых освободителей города были и брянковчане. Среди них —полковники. И. Новгородский. «Как было жалко смотреть ,— рассказывал он ,—на предприятия, превращенные гитлеровцами в груды развалин. Измученные, но со слезами радости встречали брянковчане своих».

3 сентября вел в атаку свою танково-десантную роту житель Криворожья И. С. Дубовик. Всего один час побыл офицер дома, встретился с матерью, отца угнали немцы. И снова в строй! Через Борисовку, Донэнерго и далее—освобождать Донбасс.

В первые дни после освобождения посчастливилось побывать в родных местах и сержанту, командиру отделения 36-го отдельного батальона восстановления железнодорожной связи 36-й железнодорожной бригады Николаю Васильевичу Пронюшкину.

Перед войной он окончил криворожское ремесленное училище по специальности «проходчик», успел поработать на шахте 6-6-бислесогоном. Весной 1941 -го был призван в рады Красной Армии, только прошел трехмесячный курс молодого бойца, как началась война. 19-летним парнишкой ушел Николай Пронюшкин на фронт.

С началом Великой Отечественной железнодорожным войскам, куда попал Пронюшкин, были поставлены задачи по заграждению и техническому прикрытию железнодорожных объектов, обеспечению сосредоточения и развертывания 1-го стратегического эшелона Вооруженных Сил, эвакуации граждан, подвижного состава и ценного имущества. Чтобы затормозить движение врага, воины проводили мероприятия по заграждению железных дорог эвакуировали технические средства, взрывали и минировали пути, мосты.

Кроме того, с первых же дней войны железнодорожные войска были поставлены перед необходимостью вступать в бой с противником в качестве стрелковыхчастей, отбивать танковые атаки. Железнодорожники принимали участие в оборонительных боях за Москву, Одессу, Ворошиловград, Севастополь и другие города.

Первое ранение Пронюшкин получил в Вяземском котле, просто чудом выбрался из окружения. Полечившись, вернулся в свое подразделение. С конца июля 1942 года 36-я отдельная железнодорожная бригада, где служил наш земляк, принимала непосредственное участие в оборонительной операции на Кавказе в составе Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, которая продолжалась 5 месяцев. Подразделения бригады под непрерывными авианалетами раз за разом восстанавливали разрушенные железнодорожные объекты, обеспечивая снабжение обороняющихся войск вооружением и техникой.

Сколько километров фронтовых дорог прошагал боец... Приходилось быть и связистом, и разведчиком, и участником танковых десантов (стрелковое подразделение, перевозящееся на корпусах танков либо самоходных артиллерийских установок («на броне») с цепью ведения совместных с ними боевых действий—Прим.).

На фронте для Николая перестало существовать понятие «не могу». В сознание твердо вошло «должен!». Приказ выполнить — должен! Должен шагнуть из строя первым, когда необходимы добровольцы, шагнуть, быть может, навстречу смерти.

«Я един. Нет даже невесты. А у тех, кто рядом, — семьи, детишки. Они должны жить», — стакими мыслями уходил на самые тяжелые задания. Ох, как трудно идти по истерзанной врагом родной земле. Сердце наполняется ненавистью, жаждой мщения, и тогда уже не думаешь о смерти. Все ближе и ближе — родные места. «Может, посчастливится побывать дома?» — не раз мелькала мысль.

17 июля началась Миусская наступательная операция, которая продлилась до 2 августа. Была поставлена задача—сковать, а при благоприятных условиях—разгромить донбасскую группировку гитлеровцев, не допустив переброску ее сил в район Курского выступа, где шли решающие сражения Курской битвы. В тот раз советские войска не смогли прорвать Миус-фронт. Занятый в начале операции и удерживаемый с тяжелыми потерями плацдарм пришлось оставить. Однако вторая цепь операции была достигнута: Южный фронт сковал 6-ю армию и 1-ю танковую армию противника в Донбассе, не позволил ему перебросить отсюда ни одной дивизии под Курск.

В одном из боев во время Миусской операции Пронюшкин был ранен осколком в область правого бедра. Однако, несмотря на ранение, продолжал командовать своим отделением, и только после окончания боя был отправлен в медпункт. Ранение оказалось легким, солдат поспешил вернуться в строй. Тогда же, в июле, Николай в очередной раз показал образцы мужества и отваги, стойкости: личным примером увлекая за собой бойцов, он первым ворвался во вражеский блиндаж и самолично из автомата уничтожил 12 вражеских солдат. За эти подвиги Пронюшкин был награжден двумя медалями «За отвагу».

27 июля сержант во время наступательного боя был ранен осколком снаряда в левую лобную область головы и отправлен в госпиталь. Так толком и недолечившись, солдат потребовал выписать его и направить на фронт — не мог он спокойно лежать на больничной койке, когда его боевые товарищи сражаются!

В августе Пронюшкин участвовал в прорыве Миусского рубежа и штурме Саур-Могилы — господствующей высоты, имевшей важное тактическое значение. Высота была взята утром 31 августа. 1 сентября, в день освобождения Красного Луча, Николай снова был ранен, но лечиться отказался. «Рана не опасная, — сказал он командиру. — Не надо мне никакого госпиталя. Отпусти на сутки повидаться с родными, душа болит, хочу узнать, как там мои». Командир хоть и рисковал, но отпустил.

3 сентября Пронюшкин добрался до дома. Казалось, сердце выскочит из груди от радости, что освобожден родной пород, и от горя, что лежит он перед ним такой истерзанный. Когда пришел домой (семья Пронюшкиных жила на Подорповке, на ул. Чапаева, маму Наталью Александровну и двух братьев Василия и Михаила боец нашел в подвале, они еще даже не знали, что пришли наши войска, и война для них закончилась. Не успели родные наговориться толком, а Николаю уже нужно было уходить. «Не плачь, мама. Береги братишек. Теперь уже скоро вернусь!» — сказал он, а вернулся только через два года.

При освобождении Венгрии Николай Пронюшкин получил тяжелое ранение, в марте 45-го был признан негодным к службе и комиссован.

Трижды был ранен боец за годы войны, дважды—контужен, стал плохо слышать. Но не беда. Сделано главное—победа добыта!

В 1945-м вернулся фронтовик в мирную жизнь, пошел работать на родную шахту. Был и крепильщиком, и проходчиком. Учился на курсах горных мастеров. Всю жизнь проработал на шахте «Брянковской» Николай Васильевич Пронюшкин. Здоровье все чаще подводило — сказывались старые раны, в 1980 году ветеран ушел из жизни.

ОСВОБОДИВ Брянку от врага, наши солдаты отправились дальше. Впереди еще были долгие, трудные версты фронтовых дорог, много наших бойцов полегло до мая 45-го, они сражались и умирали за нас, чтобы мы с вами жили.

Сергей Семин

Семин, С. Не забыть этот день / С. Семин // Труд Горняка. – 2017. – 17 мая.

Контакты

Адрес:
291011 ЛНР,
г. Луганск, ул. Советская 78

Основная почта:
[email protected]

Резервная почта:
[email protected]

Карта сайта

Режим работы

Понедельник-Четверг - 9:00-18:00
Пятница - выходной
Суббота-Воскресенье - 9:00-17:00

Санитарный день - последний четверг месяца

На нашем сайте и в соцсетях в режиме 24/7

Счётчики

Яндекс.Метрика

Меню