История Луганщины

Евроинтеграции (памяти Ю.К. Гармизе посвящается)

Это было в начале девяностых, в первую волну евроинтеграции Украины. Никогда бы не подумала, что подписание престижного контракта с Германией на поставку малых, особо точных сверлильно-фрезерных станков так скоро лишит меня иллюзий относительно итога перестройки.

Почему так? Все просто. Мне, как экономисту по планированию, довелось рассчитывать калькуляцию затрат на изготовление этих новеньких красавцев, по замыслу конструкторов пригодных для выполнения ювелирных работ. Из-за малых габаритов (700x700x350) они были похожи на игрушечные макеты, по сравнению с вросшими в бетонный пал, огромными, потускневшими прототипами. Но и в «малышах» все поворачивалось, крутилось, раздвигалось, вставлялось, менялось. С задачами по обработке металлов и неметаллов эти станочки справлялись на ура.

Но вернемся к скучным цифрам. В контракте цена готового изделия скромничала ровно на порядок... Да, реальная себестоимость притянувшихся немцам станочков в десять раз превосходила подписанную договорную цену. Это был шок!

И пока все дружно рукоплескали открывшемуся окну в такую вожделенную Европу, в узких кругах посвещенных шли ожесточенные споры. Но все здравые возражения и возмущения специалистов тонули в кабинетах руководства завода.

Меня заставляли снова и снова пересчитывать калькуляцию, пробуя убрать из технологической цепочки те операции, без которых изготовить станок было невозможно. Более всего страдала зарплата основных рабочих. По новым принципам расчетов именно на нее накручивались огромные проценты налогов и отчислений. Чтобы не утомлять этими головоломками, скажу одной фразой: подписанная цена равнялась стоимости металла, затраченного на изготовление изделия, причем без учета стоимости комплектующих.

По этим причинам я никак не могла слепить то, что or меня требовали.

В конце концов заводское «Бюро цен» раздвоило цену на станки: заниженную - для Германии и реальную - для всех остальных покупателей. Но контракт нужно было выполнять... И выполняли. Экономические показатели падали, падали и падали... Отошли в прошлое ежемесячные премии. Да и зарплату стали задерживать на все больший срок. Как оправдание, сверху нам прислали каталоги с ценами подобной продукции в Германии. Импортная полиграфия впечатляла: все выглядело очень правдоподобно и красочно, но все равно не верилось в то, что цены в них были правдивые. Напряженность и подавленность коллектива цеха нарастала. Все всё понимали. Переживали за свой второй дом, сложенный из красного кирпича времен императрицы ЕкатериныП. Да, умели строить наши предки. Метровые в раз-резе стены еще не один век простоят!

Экспериментальный цех Станкостроительного ПО благодаря Гармизе Юрию Кельмановичу - бессменному его начальнику, постепенно перерос в почти самостоятельное экспериментальное производство. Оброс своими отделами: снабжения, сбыта, конструкторско-технологическим и прочими. За счет внутренних резервов, так называемым хозспособом, пристроили к старому корпусу новенькое административное здание. Хотя первый наземный этаж в нем отдали под крупногабаритные станки, которые нельзя было устанавливать в основном цехе. В перспективе планировали обзавестись своим расчетным счетом, но так как завод находился на балансе оборонной промышленности, это было не просто. Механические участки цеха отличались более новым оборудованием. Кроме них имелись и слесарные, и электромонтажные участки. И это далеко не полный перечень мощностей лучшего цеха завода.

Собрал Гармизе возле себя таланты. Умнейший был человек! Умел просчитать всех и вся.Что только не изготавливали наши умельцы... Каждый кадровый рабочий мог заткнуть за пояс любого инженера. У многих имелись патенты на изобретения, грамоты ВДНХ. Один токарь даже «москвичом» в эпоху застоя был награжден за то, что на своем станке, как фокусник, из металлической болванки сделал полый с круглыми окошками-отверстиями кубик, внутри которого катался идеальный по форме шар. Подумаешь, пару оснасток да пару инструментов изобрел... Только вот никто не смог, а он смог со своим средним ПТУшным образованием.

Кстати, первый монетный двор на Украине был всего за год сооружен на этом заводе, и наш цех, в том числе, справился с изготовлением оборудования. За границей были приобретены только прессы. Но еще через год его вдруг перевели в Киев, а во всех СМИ прошла громкая информация, что первый монетный двор начал работу в Киеве. Мало кто обратил внимание на то, что монеты уже два года успешно ходили в обращении, ни разу нигде не создав дефицита.

Гордились мы своим коллективом, как всего завода, так и своим правофланговым цехом. Перестройка заставила наряду с единичными уникальными станками заняться и мелкосерийным выпуском изделий от ширпотреба до металлообрабатывающих центров с ЧПУ. Но вот что делать с разрушающим перспективы контрактом? Этот вопрос не просто волновал, он болел, он кричал!!! И отвернуться от него было невозможно. Ходили мы с начальником по кабинетам.... Результат был нулевым. Была надежда, что хоть на следующий год такая ошибка не повторится. Ошибка ли?

Очередной удар пришелся на ноябрь, когда пришло известие о продлении контракта. «30 сребренников Иуды» беззастенчиво блестели тремя новенькими иномарками возле заводоуправления. Все вставало на свои места.

От окончательного разочарования спасало то, что Юрий Кельманович по-прежнему ездил на своем видавшем виды «жигуленке». Сильнейшего характера был мужик. Все его и боялись, и уважали. Крупные черты лица пожилого человека придавали его коренастой фигуре колоритную внушительность. Взглядом насквозь прожигал. Никакая потаенная мысль не спрячется. Лучше уж сразу всю правду говорить, если виноват. Ослушаться, не исполнить приказ - и подумать не могли. И бегали, и исполняли, и ждали одобрения. Но требования были обоснованные, без перегибов, по возможностям каждого.

В противовес цеховикам, назначенный Киевом новый директор завода такими глупыми категориями, как любовь к заводу, уважение к традициям, уходящим в глубину веков, себя не обременял. Конец того года традиционно был авральным. Наш цех с двухсменной работы перешел на трехсменную. ИТР и вспомогательные рабочие в свободное от основной работы время были задействованы на сборочных участках. В тот день я (экономист) проработала слесарем не более двух часов, потому что селектор известил о срочном совещании в ПДО завода.

Как оказалось, начальники цехов решили поставить вопрос ребром, дабы положить конец практике закрытия продукции ниже реальных затрат. Не только наш цех страдал от хозяйствования новой киевской «метлы»...

Совещание радовало здравомыслием. Начальник ПДО пообещал принять готовую продукцию декабря по реальным ценам, а также выплатить зарплату в течение двух дней. На следующий день на планерке начальник цеха почему- то и словом не обмолвился о принятом вчера решении. Мне и бухгалтеру он сказал:

- Я смотрю, вы поверили вчерашней говорильне? Зря! Никто не позволит сорвать поставки по контракту. Я выходил на уровень получателя. Просил дать отсрочку в один месяц. Отказали. А у меня покупатель на эти станки есть, деньгами перед носом машет. Только продать просит в декабре, чтобы этим годом прошло. Но никуда не денешься, фрезерные закрываем по контракту.

На следующее утро я зашла в кабинет с накладными, закрытыми по контрактной цене, когда уже началась планерка. Чтобы не перебивать начальника цеха, я присела на ближайший к выходу стул. Не прервала я, так прервал телефонный звонок.

- Слушаю, — громыхнул Юрий Кельманович, - Что?! Как это не будет?! Новый год на носу!!! Как я рабочих без зарплаты на каникулы отправлю? Да вы что там все, с ума посходили?! Люди в три смены вкалывают, чтобы план сделать!!! Гнать вас всех надо!!! Тогда я оставляю за собой право закрыть продукцию на внутренний рынок!.. А мне плевать!!!

Трубка с грохотом упала на рычаги. Присутствующим он пояснил:

- Зарплаты в декабре не будет. Видите ли, Киев заморозил наши счета до нового года! Сволочи! Процентами играются! Крохоборы! Света, дай сюда бумаги.

Сотрясая в воздухе накладными, Юрий Кельманович озвучил дилемму с ждущим решения денежным покупателем и требованием дирекции, вполне законным, согласно подписанному контракту.

- Похоже, я готов к принятию решения!

Начальник посмотрел мне в глаза. Я одобряюще кивнула в ответ.

- Мы с экономистом готовы отвечать за срыв контракта.

Мелкие кусочки разорванных накладных, закрытых по контрактной цене, усыпали кабинет.

Да, рабочие экспериментального производства получили зарплату перед праздниками.

Нет, тогда нас не уволили. Не так просто было справиться с авторитетом Гармизе. Для меня эти события оказались неким рубежом в становлении характера. Остается догадываться, насколько тяжело было руководить в таких условиях Юрию Кельмановичу. Но он мужественно продолжал пытаться сохранить дело всей его жизни - экспериментальное производство с его замечательным коллективом.

К сожалению, отрыв Украины от России лишил завод постоянных заказов на изготовление патронов, передвижных буровых установок, обрабатывающих центров пятого поколения и многих, многих других. Описанные события были только началом развала завода. Потом очередной «кум» выкупил в частную собственность былую гордость былой огромной страны (это был Давид Жвания). Но ему не под силу было оживить этот гигант в целом, да и цели он такой перед собой не ставил. Кишка тонка у избалованных новых хозяев жизни. Привыкли они с воздуха аферами грести сверхприбыль. А ломать - не строить!

Светлана Тишкина

Тишкина, А. КОНТРАКТЫ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ ЕВРОИНТЕГРАЦИИ (ПАМЯТИ Ю.К. ГАРМИЗЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ) / А. Тишкина // XXI век. – 2017. – 26 июн.