- Просмотров: 532
Судьбу свою вверяю Богу
...Иконы…, иконы..., иконы...Их много. В каждой комнате. Все лики святых вышиты руками хозяйки — Галины Петровны Артемовой, что живет на Новоайдарщине в селе Денежниково.
— И где же вы всему этому научились? — спрашиваю.
— В детдоме, — отвечает она просто и буднично. — Я ведь не из местных. А как здесь появилась?.. Семья наша жила на Киевщине в Городнянском районе. Я была третьим ребенком в семье после старшего брата Николая и сестры Раисы. Родилась в большой пролетарский праздник — 1 Мая 1941 года. Вся страна праздновала День солидарности трудящихся, а меня принимала бабка-повитуха. Кто-то из соседей тогда сказал: «Будет у девочки вся жизнь праздник». А повитуха возразила: «Кто в мае родится, тот намается». Сказала — как в воду глянула. Я ведь до сегодняшнего дня так и не могу вспомнить, какими были мои родители. Иногда они приходят ко мне во снах из туманной дали. Я не вижу их лиц, но знаю, сердцем своим ощущаю — это они — мои папа и мама. Как они погибли, я до сих пор не знаю. Отца в первые же дни забрали на фронт, а мама не убереглась во время какой-то бомбежки. Вот так и остались мы втроем посреди войны. И за отца, и за мать нам стал старший брат Коля. В 13 лет он взял на себя все заботы о младших сестрах. Подумайте — в 13 лет…
Галина Петровна умолкает. По ее щеке катится слеза, а я пытаюсь и все не могу себе представить 13-летнего мальчишку, который взял на себя ответственность за две маленькие жизни. Поколение «детей войны» повзрослело раньше обычного: 13-летние ходили в разведку, 13-летние токари перевыполняли взрослую норму вдвое и спали в холодных цехах, чтобы не тратить время и силы на дорогу домой, 13-летние работали в поле прицепщиками.
— Коля нас частенько замыкал одних в доме, — вспоминает Г.П. Артемова, — ездил менять вещи на продукты. Мы с Раей укутаемся в одеяльца, прижмемся друг к дружке и ждем. Бывало, сестра заснет, а я с иконой разговариваю: «Дай Боженька, чтоб кушать было вволю и… маму верни». Но в 1946 году исполнилось Николаю 18 лет. Пришла из военкомата повестка с требованием явиться на призывной пункт. И забрали нашего братца на долгие четыре года в армию, а мы с сестрой оказались в детском доме. С Киевщины нас отправили в Винницкую область. Там с первых же дней привязалась я к воспитательнице Таисии Ивановне. Женщина это была степенная, терпеливая и заботливая. Собственно, она первая и показала мне, как надо вышивать гладью, как крестиком, как вязать спицами. В детдоме, конечно, жизнь не мед, но были мы и одеты, и обуты, и кормили нас. Пусть не всегда вволю, но терпимо. Главное — пережили голодный 1947 год. Учились мы, «детдомовцы», в сельской школе, куда ходили вместе с местной ребятней. А вот кружки всевозможные работали непосредственно в детдоме. Мы с сестрой стали обучаться вышивке и почему-то игре на духовых инструментах. Может быть, потому, что их блеск завораживал, а звуки духового оркестра привлекали внимание всей округи. А Таисия Ивановна неустанно повторяла: «Каждая женщина просто обязана шить и вышивать. Шить — для жизни, а вышивкой, глядишь, и на кусок хлеба когда-нибудь заработаешь».
Однажды в школе сделали выставку наших поделок, и я с удивлением и восторгом наблюдала, как родители «сельских» покупали вышитые мною салфетки и подушечки под голову, которые тогда называли «думочки». Вырученные деньги, естественно, пошли на дополнительное питание.
Помню, сколько радости было, когда Раиса закончила 7 классов, устроилась на Алчевский металлургический комбинат и забрала меня к себе! В ФЗУ № 40 получила я специальность маляра-штукатура и поехала работать в Луганск. Там и встретила свою судьбу.
Как-то заглянул к нам в комнату брат подружки Оленьки, с которой мы вместе квартировали. Парень из себя видный, крепкий да красивый. Зашел и вышитым рушником залюбовался: «Это кто ж такую красоту смастерил?» «Вышил, а не смастерил, — ответила я ему. — Здесь каждый стежочек — частица души. Вот так-то». «Красивая, видать, у тебя душа, девонька. А раз ты Олина подруга, давай знакомиться. Я — Петр»…
Вскоре сыграли мы свадьбу. Жили с Петенькой душа в душу. Одно не давало покоя — шахта. Дважды мой Петр Иванович оказывался под завалами, и дважды Господь оставлял ему шанс для того, чтобы смог живым выйти «на-гора». Все это время Петр работал «на угольке». Каждый раз, когда уходил в забой, говорил: «Судьбу свою вверяю Богу». Но после второго избавления из каменного плена решил и он судьбу дальше не испытывать. Вот тогда и подались мы на его родину в село Денежниково. Работали, держали хозяйство, растили детей, и все это время я не оставляла вышивку. Что и говорить, любил Петр Иванович рушники. Бывало, удивлялся: «И как ты, Галина, столько терпения имеешь, чтобы вот так по ночам красоту создавать?»
А вот когда не стало мужа, я к рушникам как-то враз поостыла. Пети нет, вроде бы и некому их больше показывать. Только сейчас я поняла, что все это время для него рушники вышивала. С тех пор переключилась на вышивку икон. В них и нахожу успокоение.
Владимир Мартынов.
Новоайдарский район.
Мартынов, В. Судьбу свою вверяю Богу [Электронный ресурс]: иконы... вышиты руками Галины Петровны Артемовой/ Владимир Мартынов.- Режим доступа: http://nashagazeta.com.ua/6951-sudbu-svoyu-vveryayu-bogu.html.- Назв. с экрана