История Луганщины

Преклонивший колено медный солдат, держащий на руках бездыханное тело подростка, склонив голову над братской могилой луганчан, немым криком напоминает, что такое нацизм...

Мемориал «Не забудемо, не простимо» часто называют луганским Бабьим Яром. Он установлен на одном из отрезков бывшего противотанкового рва в районе поселка Видное, в 150 м от трассы Луганск-аэропорт. Здесь в начале ноября 1942 года немецко-фашистскими захватчиками были расстреляны несколько тысяч луганчан, среди которых практически вся еврейская община города, а также русские, украинцы и люди других национальностей, признанные нацистами неблагонадежными. В братской могиле под памятником захоронена лишь часть погибших. Остальные погребены в бывшем противотанковом рве. а также в районе нынешней лесопосадки.

И уже 22 июня 2016 года в 75-ю годовщину начала Великой Отечественной войны на отреставрированном мемориальном комплексе «Не забудемо, не простимо» состоялся митинг-реквием памяти жертв нацизма.

 

На памятном мероприятии присутствовал и Григорий Никифорович Журавлев, который в 13 лет стал невольным свидетелем того зверства, которое творили в оккупированном Луганске немецко-фашистские захватчики. Он поделился своими воспоминаниями, чтобы потомки знали и помнили...

«На заре 2 ноября мы со старшим братом Николаем пошли в балку в районе Острой могилы забрать заготовленные дрова. На нашей улице жила еврейская семья Соболевых. Муж с сыном эвакуировались, а мать с дочкой дома остались. Только мы поравнялись с их домом, вышла хозяйка с дочкой и за спиной у них рюкзаки. Мы у них спросили, куда они собрались? Ответили: «На землю обетованную». Хозяйка рас¬сказала, что им ночью привезли бумагу и сказали, что сбор на стадионе «Авангард», тогда стадион Ворошилова, для отправки в Палестину. В этой бумаге было написано, что необходимо собрать ценные вещи, не более трех килограммов, на три дня продуктов для отправки самолетом в Палестину и иметь с собой копальную лопату для надела земельного участка.

Мы шли с ними, беседовали и, естественно, ничего не подозревали. Дошли мы до места, где сейчас Дворец бракосочетания. Тогда деревьев там не было, а на стадионе не было трибун, а был земляной вал и деревянные скамейки. Только начинало светать, а людей на стадионе уже кишело и по периметру немцы с автоматами стояли.

Улицу Оборонную нам было видно хорошо, потому что она не была застроена. И мы видим, что ведут еще колонну людей на стадион. И все это время слышался гул моторов самолетов.

Я соседке тогда сказал, что здесь что-то не так, а она начала плакать и сказала, что все равно поедет. Начал ее тогда уговаривать, чтобы дочку у нас оставила. Но так и не удалось ее уговорить.

В это время людей на стадионе уже начали грузить в машины. Люди были не согласны, начинали разбегаться. Началась стрельба и их силой загоняли в машины.

Так и не уговорив соседку, мы с братом все-таки отправились за дровами. Мы не успели дойти до района 9-й больницы, как нас обогнали две машины, битком набитые людьми. Люди из машин кричали, что их везут на расстрел и называли свои фамилии. Когда мы дошли до района автовокзала, эти машины уже возвращались порожняком. По дороге нас обогнали еще несколько машин с людьми со стадиона.

Когда мы прошли еще дальше, то увидели, что машины поворачивают не налево, где военный аэродром, а направо. С правой стороны до нас доносились звуки автоматных очередей, и был виден черный дым.

Нас остановил немецкий патруль. Мы объяснили, что идем за дровами и нам нужно в другую сторону. Нас пропустили.

Когда вышли на самую высокую точку дороги, стало видно все, что происходило. Но нас заметили и стали стрелять из крупнокалиберного пулемета. Добежали до леса, где сейчас кладбище, забрались в балку и через терновники стали пробираться к месту расстрела. Подобрались примерно на расстояние 100 метров. Уже были слышны крики и плач людей.

Когда подвозили людей, немцы приказывали вылезать из машин, но люди отказывались. Тогда в машины на них спускали собак и ничего не оставалось, как выбираться из машин. Всех заставляли раздеваться дошла. Среди немцев было четыре женщины, которые сортировали вещи и хорошие откладывали в ящики, а ненужные - обливали бензином и сжигали.

Человек тридцать немцев стояли в две шеренги. Когда через них проходили люди, с них срывали драгоценности, все украшения - кольца, серьги, цепочки, вырывали золотые коронки. А потом заставляли закапывать уже расстрелянных.

Детей отрывали от матерей и подводили к немцу в белом халате. Нам было плохо видно, но он им мазал чем-то под носом. После чего проверяли одежду, выворачивали карманы и бросали в окоп, который был рядом с противотанковым рвом. Некоторые родители не отпускали от себя детей, крепко прижимая их к себе, тогда их расстреливали вместе.

Многие пытались убежать через противотанковый ров, но с другой стороны стоял пулемет и расстреливал. Потом два немца ходили и добивали раненых.

Много немцев во время расстрела фотографировалось на фоне всего, что происходило.

Это продолжалось целый день. Мы сидели там до самого заката, потому что идти было некуда, если нас увидят - расстреляют. Солнце садилось такое красное, как будто его облили кровью. Ни один самолет в этот день так и не взлетел...

Под конец дня машины, привозящие людей на расстрел, стали подъезжать все реже и реже.

На закате пришла последняя машина, которая и увезла охрану. Мы еще подождали минут 5-7 - никого не было. И мы пошли посмотреть.

В первую очередь подбежали к месту, где были дети - повсюду были разбросаны детские тапочки, ботиночки, пилоточки. Потом мы затянули в окоп, в который сбрасывали детей. Окоп глубиной 1,8 метра и длиной метров 30 был набит детьми до самого верха. И у каждого ребенка под носом было желтым намазано. Все они были одеты в новые костюмчики. Мальчики - в матросках, девочки - в красивых платьицах и пальтишках. Отдельно ото всех в стороне лежал старик - в пальто, черном костюме, белой рубашке и галстуке и девочка лет 11 - в вязаной кофточке и юбочке, и розовой шапочке. Наверное, это была его внучка. Старик не был расстрелян. Видимо, он умер от разрыва сердца. Позже, когда я пас в том районе коров на месте, где лежал этот старик, я забил колышки.

Потом мы подошли к противотанковому рву. Сверху были раненные. У каждого по 3-4 пулевых ранения. Люди стонали, кричали, ползли друг по другу. Жутко было.

4 ноября к месту расстрела немцы привезли наших военнопленных, которые перенесли убитых в противотанковый ров, и их затем тоже расстреляли.

Тем раненым, которым удалось выбраться изо рва и выжить, я приносил из дома одежду, хлеб и молоко. Набравшись сил, они уходили.

В 1943 году в те самые рвы стали свозить строительный мусор из восстанавливаемого города. Я сделал и установил там табличку «свалка запрещена». В 1944 году туда приезжала комиссия. Они расспрашивали подробности расстрела и сказали, что ищут одного человека. На следующий день они привезли газету, в которой была фотография того старика в пальто. Я рассказал, что видел его, и по колышкам нашел место, где он лежал. Оказалось, что это был известный в Луганске врач 4-й больницы Михаил Лазаревич Кац. На месте его гибели положили отдельную мраморную плиту».

Григорий Никифорович считает, что необходимо из поколения в поколение передавать память о тех страшных событиях, чтобы нацизм никогда не поднимал своей головы на нашей земле.

После освобождения в феврале 1943 года Луганска от немецко-фашистских захватчиков расследованием подробностей этого страшного преступления занялась Государственная чрезвычайная комиссия, которой удалось установить имена лишь небольшой части погибших здесь людей. Многие тела были изуродованы до неузнаваемости.

Начальник отдела информации и использования документов Государственной архивной службы ЛНР Анна Диброва рассказала о фактах и документах, свидетельствующих о зверствах нацистов и, в частности, о расстреле тысяч луганчан на месте мемориального комплекса «Не забудемо, не простимо».

- В документах, хранящихся в Государственной архивной службе очень много фактов, которые свидетельствуют о происходившем в Луганске в период оккупации. В частности, в архивных документах есть акты Государственной чрезвычайной комиссии, которая была создана после освобождения города Ворошиловграда. Первый акт был от 13 апреля 1943 года. На этом месте было проведено расследование злодеяний, которые были совершены немецко-фашистскими захватчиками. Комиссия вскрывала могилы, в которых были обнаружены изуродованные до неузнаваемости трупы. У некоторых были выколоты глаза, у женщин - отрезаны груди. Когда проводилось обследование тел, было выявлено, что людей расстреливали в упор, разбивали головы прикладами.

Также Анна Диброва подчеркнула, что как указано в актах, самые страшные события происходили на этом месте в начале ноября 1942 года.

- На стадион согнали 3 тысячи евреев. Были дети, взрослые, беременные женщины. Когда дети начинали плакать и просить кушать, немцы мазали им губы ядом и дети умирали на руках матерей. Уже на месте расстрела те дети, которые были живы, пытались убежать. В ходе обследования тел были выявлены вывихи ручек и ножек у детей, и также были выколоты глаза.

За время работы Государственной комиссии в 1943 году из противотанкового рва было извлечено порядка 2 тысяч тел. Однако Диброва отметила тот факт, что тела извлекались только поверхностно.

- Ров был присыпан землей сантиметров на 15, поэтому зрелище было ужасающее - на поверхности были видны руки, ноги, головы... Сюда свозили тела луганчан, которые были убиты в газовых камерах. По последнему акту по Луганску от октября 1943 года было убито порядка 8 тысяч луганчан. Но и это еще не окончательная цифра...

Госархивом постоянно проводятся выставки, на которых демонстрируются подобные факты и документы, чтобы люди знали, помнили и никогда не допускали подобного.

Лев Орлов

Орлов, Л. НЕ ЗАБУДЕМ. НЕ ПРОСТИМ... / Л. Орлов //XXI век. – 2016. – 27 июн.